На мгновение почудилось, что вот она, разгадка! Кай ведь рассказывал, будто у твари имелось чутье именно на тех, кто мнил себя лучше других. Алексей не только у их троицы стоял поперек горла, но и у многих на станции. На того же нарика-Женьку просто косились и следили, как бы не напортачил. А вот Алексея считали молодым говнюком, которого лучше бы на выстрел к административной работе не подпускать, но ведь, гад, пробьется все равно – и по праву рождения, в том числе. Казначей точно пристроит его куда-нибудь. Могла ли Мария пойти с Алексеем в чертов туннель? Если уже неоднократно ходила и доверяла, то, скорее всего, да.

Если Влад выскажет сейчас свои подозрения, Кай наверняка с ним согласится. Ведь все очень логично выстраивается. И они найдут и обезвредят сына казначея, отчитаются перед Щербиным. А потом произойдет какое-нибудь новое убийство или пропажа, и Алексей окажется не при делах. И что тогда? Как быстро припомнят про их взаимную неприязнь? Сложат два и два и решат, будто парень все затеял нарочно. Он может хоть до посинения с пеной у рта доказывать отсутствие злого умысла, но даже если сумеет убедить главу и Кая, все равно не отмоется.

Следовало знать наверняка или вооружиться такими железобетонными доказательствами, чтобы впоследствии не превратиться из охотника в добычу даже в самом неблагоприятном случае. Значит, нужно пойти к Дине и поговорить с ней – настойчиво, благожелательно, убедительно – так, как только Кай умеет. И думать именно головой, а не иными частями тела. Конечно, очень хотелось бы, чтобы симбионтом оказался именно Алексей, но вряд ли Симонову так повезет.

– Владушка? Ты с нами али уже нет? – подозрительно ласково спросил Кай, вытаскивая его из омута размышлений.

Парень хватанул ртом воздух, словно действительно вынырнул на поверхность, и даже помотал головой, приходя в себя.

– Я, разумеется, с вами и… пойду вот прямо сейчас поговорю с Диной. Это подруга Марии, я рассказывал.

– Знаю. Хорошо, – подтвердил Кай. – Сейчас чай допьешь, свои подозрения озвучишь – и иди, куда угодно.

– Но… – Влад растерянно посмотрел на него, затем перевел взгляд на Семена, будто ища поддержки. – Это ведь неправильно.

– Как и отпускать тебя из палатки одного, без охраны. Я, честно говоря, несколько не в той форме, чтобы за тобой следить.

– Да и не надо!

– Владлен Симонов, – собственное имя внезапно обрушилось и придавило каменной плитой. Под прямым пронзительным взглядом сталкера захотелось вжать голову в плечи. – Не скажу, будто очень часто, но я терял друзей, которые абсолютно так же о чем-то догадывались, но не говорили, а собирались проверить еще раз. Они уходили во тьму и не возвращались. Не все, разумеется, но были и такие. И я до сих пор корю себя за то, что не остановил, не усадил напротив и не заставил все рассказать. Не надо еще больше отягощать мою далеко не кристально чистую совесть.

– Но не могу же я… наговаривать на невиновного, – прошептал парень, однако внезапно очень четко осознал: нельзя мямлить, да и просьбами и оправданиями Кая не проймешь. Достучаться до него удастся, лишь высказав свои сомнения, причем аргументированно. – Ты же сам говорил о вреде озвучивания версий. Я ведь могу и ошибаться! А после того, как ты узнаешь имя, примешься искать в том же направлении и можешь упустить настоящую человеко-тварь.

Несколько секунд в палатке стояла тишина, давило со всех сторон напряжение, а потом Кай рассмеялся – звонко и очень заразительно. Заулыбался Семен, и даже у Влада губы растянулись, хотя на сердце оставалось по-прежнему тревожно.

– Вот же нахал! – проговорил Кай с неожиданным восхищением в голосе. – Не просто запомнил, а еще и использовал против меня!

Симонов с облегчением перевел дух, но явно рано.

– Тогда поступим следующим образом, – сказал сталкер. – Ты сейчас очень тихо, на ушко, шепнешь Семену имя и, так и быть, иди хоть к Дине, хоть на все четыре стороны разом.

– У тебя уникальный слух, – заметил Влад.

– Не наглей, – фыркнул Кай, опасно сверкнув золотистыми глазами, – хотя, если ты этим удовлетворишься, то могу и выйти.

– Не надо, – проговорил тот и добавил: – Пожалуйста.

– Салага, – совершенно необидным тоном произнес Семен. – Ну, давай, делись своим секретом.

Парень вдохнул-выдохнул. В голове промелькнула дурацкая мысль назвать кого-нибудь другого, однако показалась совершенно дикой и бессмысленной. Влад придвинулся к Семену поближе и прошептал прямо ему в ухо:

– Алексей.

Имени было достаточно. Тезок у сына казначея на станции не было.

– Все. Больше не задерживаю. Дуй к этой девчонке, – сказал Кай.

Симонов вылез из палатки, но сразу не ушел, прислушался.

– Ну?.. – тихо спросил сталкер.

– Чего «ну»? – сделал вид, будто не понял, Семен.

Кай тяжело вздохнул.

– Слушай, у меня голова просто-таки раскалывается, а еще работать. Не до тайн Мадридского двора и точно не до марлезонского балета, сиречь охоты на дроздов, если переводить с французского.

– Не жульничай. Не советовал бы я разочаровывать Влада, он мальчишка с принципами и тебе, между прочим, доверяет. Винт вон до сих пор страдает и не понимает, как вдруг оказался в недругах после столь продолжительного общения.

– Юношеский максимализм беспощаден, – с усмешкой проговорил Кай.

– И у меня давненько такое ощущение, будто у парня есть записная книжка для хранения всяких мелочей, которые люди как бы не замечают или считают неважными. Только блокнотик этот – в голове.

– Просто неоценимая способность для того, кто ищет всякую людскую шваль среди нормальных жителей станций, – заметил Кай. – А ты, дозорный, не так и прост. Не мое дело, разумеется, но чем наверху занимался?

– Нынче какая разница? – покачал головой Семен. – А что? Больно умный?

– Да вот… – Кай усмехнулся. – Построение речи простецкое, а слова, иной раз в ней проскальзывающие, – совсем нет.

– Ты тоже далеко не босяк с окраины.

– Мне и не нужно казаться «своим парнем».

Семен покачал головой и признался:

– А я родом из Одессы. Если помнишь, перед Катаклизмом все бывшие республики лихорадило, вот родители и перебрались в Москву. Школу уже в столице заканчивал, потом универ…

– Ясно, – произнес Кай и вновь тяжело вздохнул. – Извини за допрос и спасибо, я как-то слегка расклеился и чуть не отошел от собственных принципов.

– Значит, вторая часть марлезонского балета.

– Между прочим, в нем шестнадцать частей, если мы возьмемся отыгрывать их все, кто-нибудь может и не дожить до финала. Очень надеюсь, что не из нашей троицы. Давай сделаем проще.

– Давай, – согласился Семен.

– Я точно так же шепну тебе в ухо свое предположение. От тебя требуется лишь кивнуть, если мы с Владом думаем об одном и том же, или качнуть головой, если нет. Зато и парня не обманем, и блуждать, будто слепые мышата в лабиринте, прекратим. Мы здесь все же не в занимательную головоломку играем. Сколько людей пропало…