Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вдруг вспомнил про камердинера и его дочь, но решил не перебивать. Мне нравился поток мыслей Мезинцева, который от чего-то помрачнел и умолк.
— Так, к каким выводам вы пришли?
— Я привык рассматривать худшие варианты. — ответил он. — На месте заговорщиков, я бы устроил несколько очагов народного недовольства, одновременно с этим, развязав гражданскую войну в польше. Можно предположить, что наши обрусевшие ляхи снова хотят восстановить независимую Польшу и Речь Посполиту от «можа до можа», а им помогают французы. Бывало уже такое, бывало. Конечно, лучше бы поставить в известность Александра Павловича, но пока попытаемся и без него информацию накопать. Кстати, вы тоже держите ухо востро, могут быть и другие провокации. Эх, а Корпус жандармов подключать нельзя…
Хорош Мезинцев. Ой как хорош… Хоть и параноик знатный.
— Ну это конечно же вряд ли, — тут же опомнился он. — Я просто предполагаю худшие варианты. Однако Федышин явно накопал нечто важное, что цесаревичу видеть не полагалось. В общем, я распоряжусь, чтобы все плёнки просмотрели. Лично прослежу.
— Раз уж у нас гражданская намечается, под руководством чужого государства, военная разведка помочь не сможет? Или контрразведка? — хмыкнул я, подбрасывая дровишек в горн разошедшейся фантазии полковника. — Цель, конечно, амбициозная. Но если они готовят революцию….
— Попробую, — кивнул Владимир Викторович. — Я сам в военной контрразведке службу государю начинал, остались связи. Да и в разведке есть кое-какие зацепки. Не получится — я первый вам сообщу, а вы уж тогда и нашего начальника в известность поставьте. Но думаю, что все должно получится. Ради такого дела Звягинцев своих лучших агентов пошлет, возьмем всех под наблюдение, установим все связи. Идеально, если ещё и переписку отыщем.
У Мезинцева горели глаза. Приятно смотреть на человека наслаждающегося своей работой. А он прямо-таки горел. Хоть и звучали его заявления излишне оптимистично.
— А там все адреса, пароли и явки, а еще список шпионов, внедренных во все службы и структуры нашего аппарата, — грустно пошутил я.
Похоже, в этом мире не хватает ВЧК-ОГПУ-НКВД. Вот они раскрыли бы «заговор поляков», как Ежов в 1937 году.
— Мы с вами еще одну фотографию пропустили, — обратил мое внимание Мезинцев.
И впрямь, к обороту одной из фотографий, уже просмотренных нами, приклеился фотоснимок. Мужчина справа — породистый, с длинным носом, это французский посол. А кто слева? Увы, изображение было размыто. И посланника-то трудно узнать, а от его соседа осталась только рука, положенная на плечо француза.
— Похоже, что какой-то большой туз в нашей колоде, — предположил полковник.
— Похоже, — согласился я. — Рука лежит словно бы по-дружески, но скорее, по-хозяйски, или покровительствующее. Этакий патрон с клиентом.
— Пусть будет мистер Икс, — предложил Мезинцев и одобрительно кивнул моей наблюдательности. Хохотнув, добавил. — А если по-нашему, так господин «ха».
Да уж, и как на зло, самый интересный снимок и повреждён. Ну или он сейчас лишь кажется интересным…
— Давайте подытожим, — снова уселся на стул Мезинцев. — Оперативную разработку на фотографа я быстро обеспечу. Что касаемо французского посла и Сангушко, я постараюсь обеспечить самостоятельно, но на крайний пойду с челобитной к его высокопревосходительству, — он указал пальцем вверх.
Я лишь кивнул.
— Кстати, — вдруг вспомнил я. — У вас случаем в подчинении нет грамотного человека, который мог бы проверить ряд отчётов.
— Каких например? — уточнил полковник.
— Тех что готовит Сангушко, о расходах царского двора.
Мезинцев покачал головой.
— Боюсь что нет. Кстати, на вас ведь недавно покушение было, — добавил он. — Я материалы дела смотрел. Учитывая тот факт, что ваша прогулка была спонтанной, изначальной целью могли быть и не вы. Просто злоумышленники решили: А почему бы и нет.
— И к чему вы это? — спросил я.
— Против вас могут строить козни не только Сангушко и французы.
В Царское село возвращался погружённый в тяжёлые думы. После беседы с Мезинцевым, вопросов появилось ещё больше. Это он ещё не знает о том, что я не настоящий Александр. Хотя вопрос, почему Сангушко послал фотографа, тоже важен. Откуда он узнал о двойнике? Да и Кутепов тоже хорош, ишь что заявил: «Что князь решил выяснить, двойник вы или нет, в этом нет ничего необычного». Какое вообще дело управляющему кабинетом его величества, каких двойников и для чего использует цесаревич. Будто жизнь царственной особы, достояние общественности.
Можно промолчать о том, что чинуши совсем распустились, но то что Кутепов на это сквозь пальцы смотрит, я запомню.
Глава 16
Кафе «Вольф и Беранже»
Чем хороши сотовые телефоны — увидел, что звонят с незнакомого номера, сработал спам фильтр. Или, например, с тобой жаждет поговорить человек, с которым ты не желаешь общаться, тогда можно просто не отвечать.
Со стационарными, дела обстоят хуже, тут приходится брать трубку, выслушивать, а уже потом решать, продолжать разговор или нет. Но на этот случай, у меня был Трофим.
Слуга был просто незаменим. Отвечал когда нужно, и если звонил кто-то нежелательный, сочинял красивую легенду о невозможности поговорить с его высочеством.
Имелись здесь и свои минусы. Стоит учитывать что я совсем недавно занял место наследника, а вокруг меня уже вьются всевозможные интриганы. Тут недолго и параноиком стать, причём, вполне справедливо. Например, из поводов напрячься, мой камердинер знает, что звонил, скажем, полковник Мезинцев, или штабс-ротмистр Пегов. Он ведь может быть и не в моей команде, доносить, скажем, Кутепову, или кому похуже, типа Сангушко. А Трофим ведь может и разговор подслушать. Доверять слуге приходится, но о том, что после одного из таких вот разговоров фотографа Федышина нашли мёртвым, забыть я тоже не могу.
Но пока что у меня не так много людей в окружении, поэтому я как мог сохранял спокойствие.
— Ваше высочество, вас просит к телефону некий Алексей Андерсен, — сообщил Трофим, пребывающий в некой растерянности. — Сказал, что он ваш друг детства, что вы его хорошо знаете.
Андерсен. Алексей. Ну хоть не Ганс-Христиан.
Я задумался. Мой автоответчик Трофим сразу не сказал незнакомцу, что меня нет, соответственно нужно принять решение. Не знаю насколько этот Алексей был близок реальному Александру, но быть в изоляции тоже не дело.
— Трофим, скажи этому человеку, что его высочество сейчас возьмет трубку.
Камердинер ушел, а я потянул на себя свой картотечный ящик, свое, так сказать, ноу-хау.