Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Какая ты свежая и юная, такая ягодка… – шепнул он, отрываясь от ее губ – Пойдем наверх, продолжим. Хм…
Он встал, утягивая Кристину за собой, оглянулся и подхватил со стола вазочку с фруктами.
Подмигнул, похабно ухмыляясь и направился к дверям, которые с его приближением открыли охранники, все это время стоявшие снаружи.
В лифте, возносящем их на верхний этаж, к номеру, Алексей пялился на Кристину таким плотоядным взглядом, что ее снова затошнило.
Она забилась в самый угол, но все равно до нее доносился запах его дорогого одеколона, лез в ноздри, опутывал, окутывал ядовитым облаком, не позволяя дышать. Она старалась не думать о том, что сейчас будет, но получалось плохо. Даже ноги дрожали от ужаса и ожидания будущего кошмара.
Когда дверь захлопнулась с щелчком, и Алексей, поставив вазочку на стол, принялся расстегивать манжеты белой рубашки, Кристина закрыла глаза. Пусть будет быстро. Пожалуйста!
– Эээээ, нет, – услышала она разочарованный голос. – Так не пойдет, дорогая жена. Я тебя насиловать не планировал.
Она почувствовала, как его руки ухватили ее за плечи и развернули к нему.
Глаза открылись сами, будто повинуясь неслышному приказу.
Он успел расстегнуть рубашку полностью и теперь демонстрировал хорошо прокачанный пресс и безволосую грудь. Варя назвала бы его красавчиком, подумалось Кристине. Знала бы она…
– Слушай, ну серьезно, я не хочу тебя заставлять, но я же мужчина и твой муж, а, малыш? Как ты думаешь, я имею право на десерт от своей жены? – Алексей заглянул ей в лицо снизу вверх. – Понимаю, что для тебя это пока сложно. Давай договоримся, что ты просто попробуешь привыкнуть. Изобразить, что тебе нравится. А за это… проси, чем хочешь. Вообще всего. Лабутены, сумку Луи Вуиттон, колечко Тиффани. Что тебе хочется?
– Открой еще раз сейф, пожалуйста, – вдруг сказала Кристина, сама удивившись своему безрассудству. Но с момента, как они вошли в номер, ящик на столе притягивал ее как магнит. Ей и правда казалось, что она отдала бы все на свете, чтобы еще раз взглянуть в средоточие золотого сияния.
Руки Алексея сжались на ее плечах сильно, до боли.
– Открыть… Что ж. – Он резко выдохнул. – Но тогда тебе придется потерпеть кое-что посерьезнее.
41. Ирн
Айна была неправа.
Слишком верила в людей. Считала, что их слабость может стать опорой для их же силы. Считала, что стоит дать им почувствовать вкус магии, и они вывернутся наизнанку, чтобы стать такими же, как фейри. Своим, особенным способом. Надо только подтолкнуть их. Подарить нечто вроде закваски, на которой они пекут свой хлеб. А мука, соль и вода будут их плотью, из которых родится нечто большее.
Теперь Ирн видел, во что они превратили искру магии в себе. О, они достигли небывалой мощи! Даже самым сильным фейри удалось пленить его лишь обманом. Новый же король мира – человек до мозга костей – сделал это исключительно с помощью технологий.
Стены сочились ядом.
Воздух дрожал от напитавшей его силы смерти.
Черные столбы, выстроившиеся вдоль клетки, в которой вновь заперли Кровавого Короля издавали зудящий звон, поддерживая эту смерть в живом и остром состоянии.
Если они делают такое с фейри, что же они делают друг с другом?
Не выходят один на один – с магией и мечом. Не сражаются своей собственной силой.
А ставят смерть на поток. Спокойно. Равнодушно.
Им не нужно много лет искать свой дар и развивать его. Они просто нажимают несколько кнопок, перешучиваясь и обсуждая, сколько выпьют сегодня вечером и в каких позах трахнут своих самок, как те охранники, что приволокли сюда обессилевшего Ирна.
Нынешний король мира даже не стал делать это сам.
«Я не собираюсь с тобой сражаться», – сказал он Ирну.
Тот промолчал. Смертью его давно было не напугать – она лишь одно из приключений на пути фейри. Для кого-то из мелочи может быть и последнее, но Ирн был слишком силен, чтобы его можно было уничтожить. Его жизнь зависела от всего в мире – воды, земли, воздуха, огня, магии. Единственное, как можно было избавиться от него навсегда – уничтожив сердце. Но это не решился бы сделать никто – без Сердца Магии мир просто растает, как полуденный сон. Даже пронизавшее его железо не сумеет удержать остатки на месте – как не может удержать дым, пыльцу фейри и мимолетную мысль.
Это не решился сделать и нынешний… Ирну не хотелось называть его имя даже про себя. Имя – это сила. Это признание власти, достойной, чтобы с ней сражаться.
Алексей.
«И убивать тебя я не стану», – так он сказал.
Пока на коже Ирна плясали искристые молнии, просачиваясь через трещины внутрь, король мира с бесцветными глазами и равнодушным лицом что-то прикидывал и выдавал своему врагу информацию по крохам.
«Я буду тебя использовать. Пока не пойму, как действует этот ваш реактор. И почему тебе так важна Кристина».
Кристина.
Это имя Киндеирн запомнил сразу же.
Мучительно заныла черная дыра в груди, томящаяся по вырванному сердцу. Плеснула непривычная, уязвимая, словно бы человеческая надежда.
Кровь Айны. Надежда на то, что он увидит ее вновь. Почувствует ее силу, даже растворенную в миллиардах капель чужой крови. Он ощущал ее отголоски на испачканных красным ладонях Алексея.
«Как стал ты правителем мира?» – задал Ирн всего один вопрос.
«Да ерунда, – поморщился тот. – Нашел кое-что. Скажи лучше, неужели ты не в ярости, что я забрал ее невинность?»
На этот раз поморщился Ирн. И тогда, и сейчас – как не морщился от пронзающих его волн и лучей, от которых плоть гнила, лопалась, сочилась золотыми каплями и снова восстанавливалась, изнуряя его зудом и трескучей болью.
Он слишком мало знал про обычаи людей. Айна – та возилась с ними, пыталась рассказываеть ему что-то, наверняка очень интересное, но он тянул ее танцевать, тянул к себе, тянул в густую, жаркую любовь, отмахиваясь от мелких делишек тех, кто лишен магии. Они – лишь очередные игрушки для фейри, зачем ему знать, что там они напридумывали? Если он захочет поиграть с ними, магия сама справится, подсунув им подходящую иллюзию.
Сейчас он чувствовал себя непривычно неуверенно, пытаясь
