— Верно подметил, паря, совсем не похожи. Вишь, додумались-таки, поганцы, со стороны ватажников кликнуть. И не абы каких — ладные с виду.

— Не правда ли, хорошо, что мы предугадали их подлый ход и сумели опередить? — усмехнулся лесин. — Наши-то, пожалуй, покрепче.

— Это скоро видно будет, чьи покрепче окажутся. А что, дорогие разумники, сколько вам пропащинцы заплатили?

Персефоний думал, что Тучко станет возражать, но тот, к его удивлению, только вздохнул:

— «Заплатили»… Не смеши меня, у них что, еще и деньги есть?

— Как не быть деньгам? — сказал охотник. — Без денег разумному нельзя. Или ты хочешь сказать, что вам купюрами заплатили?

— Ты сам бы взял, кабы предложили? Нет, мы одного человечка ищем. Пропащинцы сказали, он тут будет. Просили «хланг прикрыть», а потом забирать его и делать что душе угодно. Вот его они, как я понимаю, за деньги наняли, только платить не собираются.

— Как это на них похоже, — улыбнулся лесин. — Друг мой, у меня просто сердце разрывается от этой истории. Их просили «прикрыть хланг»… — издевательски повторил он выражение Тучко.

— Да, скверно придумано, — согласился охотник. — Ты бы поглаже соврал, мил человек.

— Зачем? — равнодушно пожал плечами бывший бригадир. — Нам против всей их оравы переть не резон, пришлось согласиться.

— Что-то скверно вы своего «человечка» отрабатываете, — все тем же насмешливым тоном произнес лесин.

— Была охота в чужие дрязги лезть. За что у вас, кстати, спор идет?

— Мой друг, я умиляюсь все больше и больше! — поделился лесин с охотником. — Их попросили убивать нас и даже не рассказали, за что! Предполагается, по-видимому, что мы с тобой должны, отбросив осторожность, позволить заговорить себе зубы…

— Постой-ка, паря, не трепись, — оборвал его охотник. — Возьми-ка лучше посох да скажи мне, заряжен ли он.

Он посторонился, давая «паре» нагнуться за боевым артефактом. Тот поднял посох, уверенно, но, пожалуй, слишком картинно удерживая ружье в одной руке. Кажется, обращаться с оружием он учился больше по картинкам в приключенческих книгах Жуля Веря и Лови Пуссинара, нежели на стрельбах.

— Конечно, заряжен… — сказал он и осекся. — Хм! Однако не слишком качественно. Да им только от хулиганов отмахиваться, и то разумнее использовать в качестве дубины.

Он с пренебрежением бросил волшебное оружие на землю.

— Так я и думал, — кивнул охотник. — С виду сущий герильяс, да с посохом — звеньевой, не меньше. У кого служил?

— Бригада Тучко, — ответил Тучко. — А ты?

— Хватко. Сколько раз перворожденцев встречал?

— Дважды. Ты в Ховайске на каком фланге стоял?

— Ха! Ни на каком.

— Верно. Ну, здорово, что ли? Или ты все-таки решил влепить мне пулю из-за какой-то деревенской склоки?

— Это я еще не решил, — обнадежил его охотник. — Скажи сперва, кого поджидаешь.

— Бригадира, — не моргнув глазом ответил бригадир.

— А я тебя знаю, стало быть! Ты Жмур. И бригадир тебе… кем там приходится, а?

— Не чужим, — отрубил Тучко, но развивать тему не стал. — Я тебя тоже помню, только имя запамятовал. Ты третий звеньевой Удава. На той станции, где богатый хабар взяли, по центру пер. И хорошо пер, я прям залюбовался.

— Ага, было дело! — хохотнул охотник.

Лесин в продолжение этого разговора переводил недоуменный взгляд с одного на другого, потом не выдержал:

— Перегоныч, друг мой любезный, ты не собираешься ли отпустить этих?..

— Точно! — весьма правдоподобно обрадовался Тучко, словно и не замечая присутствия лесина. — Дурман Перегоныч!

— Верно, я! Как живешь, служивый?

— А то не видно? Слыхал небось, как бригадир с нами обошелся, паскуда?

— Слыхал. Но, видать, не со всеми! Тут он. И не один, сам-девят.

Тучко выругался.

— Где он?

— Обманули тебя пропащинцы. Хотя и не сказать, чтоб наврали. Хмур со своими дружками на нашей стороне, за Грамотеево согласился выступить. С минуты на минуту наша «деревенская склока» закончится… А мне его рожа сразу знакомой показалась, но они ж не представлялись, по душам говорить не спешили, вот я сразу-то его и не припомнил.

— Что ж, он действительно тут, как нам и сказали, — вздохнул Хмурий Несмеянович. — Сам-девят, говоришь? А кто с ним?

— Зачем тебе знать? Малахольный упырек и пустой посох — не те силы, которые тебе нужны.

— Мало ли, как дело обернется? — философски ответил Тучко. — Может, и прибудет еще моих сил.

— Может, и прибудет, — в тон ему сказал Дурман Перегонович. — Этого я тебе даже пожелал бы, наверное. У тебя ведь, поди, серьезный вопрос к бригадиру?

— Еще какой серьезный! Да ты ведь, наверное, и догадаться можешь какой?

— Перегоныч! — еле сдерживаясь, чтобы не закричать в голос, воскликнул лесин. — О чем ты думаешь? Нам на позиции быть надо! Если тебе не хочется убивать герильяса — воля твоя, давай хотя бы свяжем проходимцев…

— Цыц, салага! Хочешь счастье в жизни иметь — меня слушай, а будешь мешать — не обессудь… Значит так, Жмур. Все пополам — и у нас с тобой полный мир и согласие. Носика, — он кивнул на лесина, — с собой возьмем, он гонористый, но не бестолочь. Решайся, боец! Их там девять — но у нас два ружья, да твой посох, да упырь… если сработаем четко — осилим!

Персефоний едва поспевал за ходом беседы. Его еще толком не обструганный жизнью ум, словно по инерции, продолжал гадать, какая причина подвигла крестьян из-под Купальского леса искать помощи наемников и идти среди ночи на кладбище, а между тем у него на глазах два бывалых герильяса, впервые в жизни друг с другом встретившись и тем не менее поняв один другого не с полуслова даже — с полуслога, в минуту сговорились сообща убить девять разумных и поделить клад! Дурман мигом забыл о грамотеевских интересах, а Тучко так нагло разыграл роль собственного брата, что молодой упырь чуть было сам не поверил ему.

— Может, и осилим, — протянул Хмурий Несмеянович. — А, Перс? — Он толкнул Персефония в бок. Тот не сразу понял, что это дурацкое обращение звучит в его адрес. — Что скажешь? Кажется, это шанс! Третий звеньевой Хватко — это тебе не фунт изюму… Может, и сладим…

— Раз ты так говоришь — стоит попробовать, — кивнул Персефоний, прилагая немалые усилия, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица.

— И все пополам? — уточнил Дурман.

— Пополам! Глупо жалеть о деньгах, которых все равно за всю жизнь не потратишь. Пополам, Перегоныч!

— Вот и договорились, Несмеяныч. Слухай сюда, Нос, — не сводя прицела с Тучко, повернулся Дурман к своему молодому образованному товарищу. — Хмур в наших местах клад положил, и мы его возьмем, нужно только перебить его спутников, самого бригадира взять живым и выпытать, как клад поднимать. Если будешь слушаться, я тебе из своей доли отстегну, не обижу. Если я хоть заподозрю, что ты не то что помешать — ослушаться меня решил… убью на месте. Усвоил? Теперь ты, Несмеяныч. Не серчай, посох я тебе верну попозже. Мы теперь так сделаем. Брательник твой со своими хлопцами, я думаю, пропащинцев легко раскидает, без нашего участия. Так что мы тут посидим, подождем, когда все закончится, а потом в толпе подберемся поближе. Там я тебе посох-то в руку суну, и вдарим. Как тебе?