Некоторое время Хантер бесцельно ездил по городу, а потом направился на пляж в Санта-Монике.

Ему нравилось смотреть на ночной океан. Волны бились о песчаный берег, вокруг было тихо. Роберта это успокаивало. Пляж всколыхнул в нем воспоминания о родителях, о тех временах, когда он был совсем маленьким.

Отец вкалывал по семьдесят часов в неделю, разрываясь между двумя низкооплачиваемыми работами. Мама тоже бралась за любой труд, приносивший деньги: уборка, глажка, стирка. Хантер не помнил ни одних выходных, которые отец провел бы дома, но платить по счетам все равно не получалось. И все же родители Роберта не жаловались. Раз уж все сложилось именно так, то ничего не поделаешь, считали они и принимали все вызовы судьбы со смиренной улыбкой.

В воскресенье, когда папа приходил с работы, вся семья отправлялась на пляж. Обычно к этому времени все остальные собирались уходить домой. Бывало, что даже солнце уже успевало закатиться за горизонт. Но Роберта это не смущало. Более того, ему это даже нравилось. Казалось, что весь пляж принадлежит его семье.

Когда мама умерла, отец перестал ходить с Робертом на пляж, и иногда малыш видел, как папа украдкой утирает слезы, глядя на волны.

Сзади, на набережной, было много туристов, в барах с видом на океан веселился народ. Мимо Хантера проехал мальчик на роликах, за ним едва поспевала девчушка помладше.

— Тим, подожди меня! — взмолилась она.

Но мальчик даже не оглянулся.

Роберт немного посидел на песке, любуясь волнами и вдыхая соленый морской воздух. Где-то вдалеке скользили по воде серфингисты — три парня и две девушки. Похоже, они получали от этого массу удовольствия. У кромки воды какой-то мальчик набивал ногой мяч. У него это отлично получалось. Мимо прошли парень и девушка, держась за руки. Оба приветливо кивнули Хантеру. Тот улыбнулся в ответ. Глядя им вслед, Роберт почувствовал, как на него нахлынули воспоминания о молодости. О любви. Об этих событиях его жизни знали совсем немногие, но когда-то Хантер влюбился. Это было очень давно.

На его губах появилась печальная улыбка. Воспоминание разворачивалось перед его внутренним взором, улыбка сползла с губ, в душе стало пусто. В уголке глаза блеснула слеза.

Но в этот момент зазвонил телефон. На дисплее высветился незнакомый номер.

— Детектив Хантер.

— Чё как, брателло? — в своей неподражаемой манере осведомился Ди-Кинг.

В трубке слышалась громкая музыка в стиле хип-хоп.

— Да как-то не очень, — ответил Роберт.

Ди не стал ходить вокруг да около.

— Прости, чувак, ничего разнюхать не удалось. Ну, ты въехал, о чем я. Мексиканцы, ямайцы, русские, китайцы, итальянцы… никто не слышал о том, чтобы какой-то девахе зашили рот. Она не потрахивалась с бандитами, по крайней мере из известных мне банд.

— Да, я уже понял.

— Узнал, кто она?

— Ага.

Ди-Кинг ждал, но Хантер не стал ему ничего рассказывать.

— Дай угадаю. Та цыпочка не работала на улице.

— Точно.

— Я ж тебе говорил, брателло. Я б знал. — Он помолчал. — Ладненько, мне пора. Но я еще поспрашиваю. Если чё, маякну.

Закончив разговор, Роберт отряхнул руки от песка, взял куртку и пошел назад в машину. Людей в барах становилось все меньше, и Хантер подумал, не выпить ли ему. Стаканчик солодового скотча… или пять стаканчиков… может, так он сможет расслабиться?

Какая-то девушка, сидевшая за столиком на набережной, громко рассмеялась. Роберт посмотрел на нее. Темные короткие волосы, очаровательная улыбка… Хантеру вспомнилась Келли Дженсен. Ее квартира находилась в Санта-Монике. Да и студия тоже располагалась неподалеку. До Кульвер-Сити отсюда рукой подать.

В материалах из отдела поиска пропавших говорилось, что детективы проверили и квартиру, и студию Дженсен, но осмотр не дал особых результатов. Предполагалось, что Келли похитили с парковки перед ее домом, когда она вышла из машины. Ни свидетелей, ни записей с камер наблюдения не было.

Роберт посмотрел на часы. Они с напарником планировали осмотреть оба эти места завтра, но… черт побери, он же уже здесь. Да и поспать сегодня все равно не удастся.

Квартира Келли Дженсен находилась на втором этаже роскошного здания в элитном районе на бульваре Сан-Винсент, в двух шагах от западного края побережья Санта-Моники.

Припарковав свой «бьюик» перед домом, Хантер некоторое время наблюдал за дорогой. Каждые десять-пятнадцать секунд тут проезжали машины. Выйдя на парковку, он увидел автомобиль Келли, вспомнив описание из материалов дела: молочно-белый спортивный «понтиак» с откидным верхом, в отличном состоянии, 1989 года выпуска. «Понтиак» был припаркован неподалеку от машины Роберта. Вытащив пару резиновых перчаток, Хантер посмотрел на окружающие дома. Во многих окнах еще горел свет. Он подошел к автомобилю Дженсен и заглянул на переднее сиденье. В машине было очень чисто.

У Роберта были ключи от квартиры Келли — их прислали в Паркер-центр вместе с материалами дела. Хантер прихватил их с собой. Войдя в здание, он поднялся на второй этаж и, подобрав ключ, отпер дверь в квартиру Дженсен. Выключатель в коридоре не работал.

— Отлично… — Роберт достал фонарик.

Гостиная была просторной и хорошо обставленной. Не торопясь, Хантер внимательно все осмотрел. Похоже, Келли с особым пристрастием следила за чистотой в квартире, только немного пыли скопилось за время ее отсутствия. Все лежало на своих местах. На застекленном серванте стояло несколько фотографий в рамочках — снимки Келли и ее родителей.

Стены, отделяющей кухню от гостиной, не было. Там тоже не включался свет. Роберт открыл холодильник, и на него дохнуло затхлым тепловатым воздухом.

— Проклятье! — Отпрыгнув назад, он захлопнул дверцу.

Должно быть, в квартире уже пару дней не было электричества. Выйдя из кухни, детектив продолжил осмотр квартиры.

Спальня была огромна, размером с однокомнатную квартиру Роберта. В прилегавшей к ней ванной детектив обнаружил впечатляющую коллекцию косметики и множество баночек с кремами для лица, рук и тела.

Кровать была аккуратно застелена. На комоде стояла рамочка с портретом родителей, лежали ожерелья и браслеты, в ряд выстроились флаконы с духами. Ящики ломились от белья и летних платьиц.

Роберт присмотрелся к портрету. Келли была больше похожа на мать, чем на отца. Он подумал о том, какую боль испытали ее родители, когда шериф Грейт-Фоллса постучался в их дверь. Это были худшие известия, которые только могли получить любые родители, и самому Хантеру не раз приходилось сообщать столь печальные вести родным жертв.

Поставив снимок обратно на комод, Роберт заметил, как луч фонарика отразился от серебристой рамочки.