замирая. – И пропустил ужин. Я решила удостовериться… В общем, я рада, что ты в порядке.

Каспиан остановился в паре шагов от неё, осмотрел и облегченно вздохнул:

– Действительно заснул. Надо же. Обычно у меня очень чуткий сон и хватает пары часов на передышку, а тут…

– Мы много дней в пути, всё время настороже, – кивнула Эйви. – Но мне жаль, что ты пропустил ужин. В мою комнату принесли пирог и молоко. Сама я есть не хочу, и подумала, что ты…

– Я с удовольствием пройду в твою спальню и надкушу всё, что предложишь, – тут же заулыбался Уоллес-Вудс.

Эйви закатила глаза, покачала головой:

– У тебя ужасный нрав, – посетовала она.

– Возможно, это из-за запаха, который продолжает меня преследовать, – ответил он. – Может, ты всё же знаешь какое-то противоядие?

– Нейтрализатор, а не противоядие, – фыркнула Эйви. И добавила виновато: – Прости, его нет. Были попытки сделать, но те снадобья недоработаны. Если запах не пройдёт в течение следующей пары дней, я приму такое же зелье и постараюсь подобрать к нему…

– Не вздумай! – Каспиан, неожиданно утратив дурашливый вид, посмотрел на неё со всей серьёзностью, даже со злостью. – Не смей такого делать. Поняла?

– Да, – ответила Эйви.

– И вообще… – Он помолчал, потёр подбородок и всё же договорил: – Этот остров – западня. Я чувствую, здесь опасно. Только бежать уже поздно. Поэтому будь настороже, ясно? Езжай по проверенному маршруту: в лабораторию и домой. Я сам разузнаю, что здесь и как, потом расскажу тебе. Слышишь?

Эйви слышала. И видела неподдельную тревогу на лице жениха. Кажется, он всерьёз опасался за неё, отчего на душе становилось по-особенному тепло…

– Эйвери Айверсон, – позвал её Каспиан, – ты вообще здесь, со мной? Или снова задумалась и забыла обо всем, кроме своих ядов?

Она хмуро кивнула:

– Я здесь, Уоллес! Обещаю не рисковать напрасно и не искать больше приключений. Мне предстоит разобраться в записях отца и передать полученные сведения полисмагам. Что может быть проще и безопаснее?

Взгляд Каспиана смягчился и… переместился на её губы. Эйви почувствовала, как набирает разгон сердце. Она вдруг остро ощутила, что в комнате они наедине, а три проигранных ему желания так и не были загаданы…

Ей стало ужасно не по себе.

– Пойдём, – попросила Эйви, отступая. – Заберешь у меня еду.

Дверь снова скрипнула. Кас усмехнулся, шагнул ближе. Эйви вздрогнула, отступила в коридор и, никого не обнаружив, ринулась к лестнице. Каспиан шёл за ней по пятам. В её спальню они прошли вместе. И уходить оттуда он отказался.

– Недорогая, если я заберу посуду, то утром её найдут у меня. Будет много вопросов, – рассудил Каспиан, при этом так улыбаясь, что Эйви поняла: самому ему глубоко всё равно, что решит прислуга, но он знает её и играет на этом знании.

– Хорошо, – согласилась Эйвери. – Приятного аппетита. Но я ложусь спать. Закончишь с едой – и можешь идти.

Каспиан не ответил. Однако, быстро прикончив нехитрый ужин, он присел на кровать и попросил:

– Подвинься, недорогая. Я побуду с тобой, пока ты не уснёшь. Мне так спокойней.

Эйви могла бы сказать “нет”. Могла выгнать его, напомнив о правилах приличия, которые сама так успешно предпочитала обходить стороной. Но… пока она думала, как поступить, тело само подвинулось к середине кровати.

– Не смей забираться под моё одеяло, Уоллес, – предупредила Эйви тихо. – И засыпать в моей постели не вздумай. Иначе…

– Придётся на тебе жениться? – усмехнулся он, укладываясь поверх одеяла. – Страшная перспектива, Айверсон. Не знаю, переживу ли помолвку, а тут такой серьёзный шаг… Но я подумаю. А ты спи. Я побуду с тобой, распугаю твои кошмары и сбегу раньше, чем репутация пострадает.

Она лишь тихо вздохнула. И не стала брать с него обещаний. Эйвери верила Каспиану на слово. А ещё верила, что кошмары действительно обойдут стороной этой ночью. Он умел делать так, что все её страхи и сомнения отступали. Как? Это оставалось загадкой, которую Эйвери не успела пока разгадать.

* * *

Утром, когда горничная разбудила Эйвери, Каспиана давно не было в кровати. Как выяснилось за завтраком, он уехал на службу часом раньше. За самой Эйви прибыл Сайрус Поуп.

– Я на служебной карете, – сказал он, увидев Эйви. – Её выделили вам для работы. Едем?

– Да.

Она прихватила свой саквояж, бросила взгляд на шарф, по-прежнему висевший в холле, и, вздохнув поглубже, отправилась в лабораторию.

Всю дорогу Эйвери строила смелые мечты о том, как быстро разберётся с записями отца, поймёт, где он находится, и, скорее всего, к ужину семья воссоединится. Вот только жизнь не желала давать ей шансов на быстрое разрешение проблем.

Карета остановилась на углу улицы, а не у входа в аптекарский пункт. Потому как рядом с местом высадки все места были заняты полисмагами.

– Что-то случилось! – выпалил Сайрус Поуп, молчавший весь путь. – Аптека дяди открыта, и они ходят туда-сюда. А лаборатория внутри.

– Идёмте же, – попросила Эйви, обуреваемая ужасными предчувствиями.

Что, если отца уже нашли?! Жив ли он? Почему у аптеки три кареты с эмблемой полисмагического отделения?

Сайрус не отставал от неё. И, судя по виду юноши, его терзали похожие вопросы. Иногда он бросал на Эйви сочувствующие взгляды, иногда громко жалостливо вздыхал.

Разъяснилось всё у самой аптеки. Дорогу им преградил пожилой полисмаг с отпечатком усталости на лице. Пропускать молодых специалистов он отказался, особенно когда узнал, что у них нет с собой документов. Положение спас лейтер Эштон Тарт. Появившись из аптеки, он заметил ругающуюся Эйвери и велел впустить её с сопровождением.

– Простите, мисс Айверсон, за это, – устало сказал он, – но у нас тут очередное происшествие. Ночью кто-то забрался в лабораторию и всё там разгромил.

– Но аптека была опечатана, – обеспокоенно напомнил Сайрус Поуп, следующий за Эйви. – Разве её не охраняли?

– Стояло элементарное заклинание от проникновения, – кивнул лейтер Тарт. – Сейчас разбираемся, как его обошли. Но самая рабочая версия выходит до ужаса банальной. Рядом есть паб, и кто-то из завсегдатаев попросту вломился сюда, чтобы разжиться дорогими настойками на продажу.

Эйвери слушала и осматривалась. В самой аптеке было светло и прохладно. Выглядела она стандартно, разве что пол оказался испещрённым множеством грязных следов от ботинок. А вот в лаборатории, дверь в которую находилась за стойкой фармацевта, царил настоящий хаос. Там работали двое: мужчина и женщина. Они двигались среди обломков и разрухи, переговариваясь и выполняли работу по снятию отпечатков, ауры и взятию проб…

Сама же лаборатория… её больше не было.

Три железных стола по центру оказались под завалом перевернутых микроскопов, сломанных приспособлений, бумагой, залитой разноцветными жидкостями,