– Для поэта, человек состоит из души и тела.

Для художника – еще и из линий.

У тебя очень красивые линии.

– Да, – еще успела проговорить она, чувствуя, что Петр целует ее в грудь.

После этого, Лены выбежала из склада.

– Слишком много женщин выбегает сегодня из этих дверей, – подумала она, отойдя на несколько шагов…

…В следующую свою смену, художник принес букет цветов, но Лена уже сменила работу и не пришла, и первый букет, приготовленный Петром для Лены, просто завял среди деревянных болванок, изображавших женские головы разных размеров…

…Из всех тайн природы, любовь – самая доступная для людей.

Но это единственная тайна, разгадка которой, ничего не прибавляет людскому благоразумию…

…В тот день, художник Петр Габбеличев никуда не спешил, слонялся без дела, как колхозник при социализме.

В какой-то степени, этим он лишал себя возможности умножать глупости.

Но не лишил.

…Лена Мастерова стояла на перекрестке у светофора, и Петр сразу узнал ее.

В этот момент, они оба находились в положении шахматистов во время ничейного дебюта партии.

С обоюдными шансами.

На поражение.

Потом, Петр никак не мог вспомнить – кто первый сделал шаг навстречу.

А вот то, что, нарушая все правила дорожного движения, между ними промчался автомобиль БМВ, он помнил очень хорошо.

И слова Лены, произнесенные ей вместо: «Здравствуй!»:

– БМВ – хорошая машина.

Петр помолчал, глядя на нее, а потом ответил:

– Хорошая.

Вот брошу копить на кроссовки – начну копить на БМВ…

…Через час, после того, как Петр и Лена встретились на перекрестке, они, в ее доме, сорвали с себя фиговые листки – первые ярлыки на человеке. А, может, первые рекламные транспаранты.

…Через несколько дней, когда Лена засыпала в объятиях Петра, она вспомнила эту встречу:

– Я сказала, что БМВ – хорошая машина, не потому, что захотела, чтобы у меня была такая, а потому, что эта машина не помешала нам встретиться.

– Да, – ответил ей Петр, – И у тебя было очень серьезное лицо.

В те времена, у всех работников градоуправления были серьезные и ответственные лица.

У двадцатилетнего сына Петра, тоже было такое лицо.

Пятнадцать лет назад.

Когда сын играл в «Метропольку».

Впрочем, на заре «перестройки», такие лица были только у тех, кто в «Метропольку» играл.

– Серьезное лицо у меня было потому, что мне хотелось узнать: изменился ты, или нет?

– Ну и как?

– Когда ты сказал про кроссовки, я поняла, что ты не изменился. – Ты огорчилась?

– Нет, обрадовалась.

– Но я, все-таки изменился – бросил пить водку.

– А хотеть меня целовать, ты не бросил…

– Как ты думаешь, наша встреча – это судьба? – спросила Лена.

– Наверное.

Не все же волхвам пророчествовать.

Иногда, это важное дело можно доверить Амуру.

О том, что Амур не слеп, а просто глуповат, ни Петр, ни Лена не задумались, ни разу…

…Петр так и не узнал о том, что после развода, Лена не надолго сошлась с одним человеком, ее бывшим одноклассником из давней жизни, ставшим маленьким бизнесменом. И после встречи с Петром, у Лены появилась самая приятная для женщины проблема – проблема выбора мужчины.

Ну, что же.

Они оба были в возрасте, когда эмоции уступают место чувствам.

Чувства – это эмоции, в которых люди научились давать себе отчет…

«…В каком далеком прошлом это было, – подумал Петр, заметив, что Иван внимательно наблюдает за его молчанием, – Почти в таком же далеком, как и мысли об общем с Леной будущем…»

…Петр был уверен, в том, что помнил каждую встречу с Леной.

Или думал, что уверен – память это самая ненадежная из наших уверенностей. И в том, что люди что-то часто путают, нет ничего странного.

Странным было бы, если б люди, никогда ничего не путали…

…Однажды, перед Восьмым марта, где-то на третьей четверти их романа, Лена позвонила Петру и рассказала о том, ходила на рынок с Ликой – событие, так себе, ничего особенного, но, заканчивая разговор, она сказала:

– Мы встретили многих знакомых женщин, и все они говорят о том, что мужья скоро подарят им цветы.

И так радостно говорили.

А ты, не дари мне цветов на Восьмое марта.

– Почему, Леночка?

– Потому, что цветы на Женский день ждут те, кому не дарят их весь год.

А ты приносишь мне цветы каждую встречу.

Я счастливее их, понимаешь.

Цветы – не лгут!..

– Я тоже, – хотел ответить Петр, но отчего-то постеснялся и промолчал…

…Как для всякого человека богемы, для художника Петра Габбеличева, процесс был важнее факта, но выбор цветов для Лены, превращался и в факт, и в процесс одновременно. И Петр любил это совмещение.

Выбор – это то, чем человек занимается всю жизнь.

Он, как некое немое изваяние, нависает над человеком постоянно, напоминая ему о человеческих слабостях, корыстях, ошибках.

Выбор самая постоянная из переменных.

От выбора депутатов, среди которых зачастую, начинаешь радоваться тому, что выбирать приходится только одного, а не всех сразу, до выбора перчаток, которые нравятся все, правда, рук на все перчатки не хватает.

Может быть, потому, выбор – это не только мера свободы, но еще и мера таланта.

То, что мы выбираем, характеризует не избранное, а нас самих.

Когда людям предоставляется возможность сделать выбор, сразу становится понятно, что это за люди…

…Обычно, еще собираясь к Лене, Петр уже представлял то, какой букет он принесет ей.

И, по пути к Лениному дому, эта маленькая мечта легко материализовывалась, иногда полностью, иногда, с небольшими коррекциями.

Когда такое случается с маленькими мечтами – есть повод порадоваться. Когда с большими – задуматься о цене мечты.

Каждую встречу, Лена и Петр обменивались мелочами, мелочами внимания: Лена спрашивала о том, что приготовить ему на ужин, и говорила Петру, чтобы она хотела из того, что мог принести ей Петр.

Это действительно, были мелочи: йогурты, зеленые яблоки, киви, сыр с плесенью. И, особенно, Лена любила авокадо. И проходя между прилавков, выбирая то, что выбрала для себя Лена, Петр каждый раз старался.

Стараться, ему было очень приятно.

Впрочем, не всегда все получалось просто.

Иногда – смешно.

Дело в том, что, довольно не плохо разбиравшийся в несложных, вроде генетики, экономики, космологии или математики вещах, Петр слабо ориентировался в вопросах важных.