Берти спрыгнул с лошади, напоследок так поддав ей каблуками, что конь взвизгнул, отпрянул и успешно избежал исполинского кулака аргуса. А сам Берти, в прыжке извернувшийся, будто кошка, намертво вцепился в кустистую грудь чудовища. И теперь висел на ней, как на волосатой стенке. Или как тогда — на упавшем мосту через Волчье ущелье.

Аргус, мягко говоря, удивился.

Десятки его черных глаз — разбросанных по телу хаотично и, не побоюсь этого слова, живописно — яростно заморгали. Страж — ходячая машина мести — как-то и не ожидал, что ему помешают. И, тем более, не подозревал, что какой-то человечишка захочет завести с ним столь близкое знакомство!

Аргус гневно заревел и стал мотаться из стороны в сторону, пытаясь сбросить Берти. Вы спросите: почему бы не сделать это руками, раз их у стража в изобилии?… Потому что обнаружился забавный факт: ни одна из конечностей аргуса не располагала такой полезной штукой, как локоть. Одноразовый монстр успешно крушил все вокруг, но себя и почесать бы не смог.

Так что Берти просто упрямо висел, обняв чудовище ногами, как лютгардийская коала — эвкалипт. И, видимо, пытался придумать, как быть дальше. Со стороны казалось, что саусбериец и аргус танцуют. Огромные челюсти чудища щелкали над сыщиком безостановочно: отбивали такт.

Я вдруг сообразила, что, если не вступлю в игру сейчас же, вон тот второй страж порвет нашего силля в куски.

Так что, спрыгнув с коня, я с боевым воплем рванула к аргусу номер два. В одной руке я сжимала выхваченный амулет, а другой по пути выдернула шатавшуюся жердь из чьего-то забора. Здоровенная орясина — то ли дубина-дистрофик, то ли копье гуманиста, — она придала мне уверенности, если не мощи.

Впрочем, уже за пару метров до аргуса я поняла, что палкой этой его не проткну… Хуже: даже не отвлеку от возницы-силля! Тыкай не тыкай — таким прутиком получится только щекотка.

Ну разве что в глаз. Но я так не могу. Извините…

В общем, тактика Голден-Халлы — единственная подходящая.

Разбежавшись как следует, я сделала то, что со стороны всегда казалось мне элементарным. С яростным воплем я перехватила шест двумя руками, выставила вперед на манер пики, воткнула в припорошенную снегом дорогу и… Прыгнула! Прыгнула, как настоящая звезда-лягушка, взлетев высоко-высоко.

Но шест в неумелых руках «поскользнулся», из-за чего траектория моего полета непредсказуемо изменилась.

Мне невероятно повезло! Вместо того, чтобы приземлиться в благостно распахнутую пасть аргуса (что-то вроде трех тысяч зубов), я пролетела чуть выше и шмякнулась монстру на мохнатую макушку. И тотчас вцепилась в густой мех всеми конечностями, даже пальчики на ногах поджала!

Десятки глаз подо мной заморгали растерянно. Где эта наглая жертва?

— Уруррум!!!! — негодующе взревел аргус и, как и его коллега, не смог дотянуться до вредного человечка руками. Зато исправно завертелся на месте, будто юла.

Я закопошилась, пытаясь удержаться на этом родео и одновременно понять принцип действия амулета.

Меж тем, силль продолжал колдовать. С неба все так же сыпались селяне. Мимо нас с нашим аргусом пробежал Аргус Первый с болтавшимся на шее Голден-Халлой. Откуда-то издалека прилетела стайка феечек-снуи, которые теперь замерли у трактира и азартно хрустели снежинками, как орешками («А что? Наш бой был на днях!»).

— Попутчица! — заорал Берти, когда его обалдевший от ярости и непонимания аргус («Вот же ж блоха — рыжая и прилипчивая!») завертелся где-то рядом с нами. — Просто ткни амулетом ему в ноздрю и думай о ненависти! Сработает!

— Куда?

— В НОЗДРЮ!

— Фу!

— Не время брезгова-а-а-а-а-аать!!!

Я обернулась, стараясь не грохнуться со своей ретивой «лошадки». И увидела: Берти, как и я, сумел каким-то чудом обогнуть рот и вскарабкаться аргусу на голову. И теперь свисал со лба вниз вместо челки. Одну руку сыщик запихнул монстру в нос. Ну как нос — дыхало, как у дельфина. Оттуда исходило нежное сиреневое сияние.

И чем ярче оно становилось, тем быстрее сам аргус… Сдувался. Сдувался, будто шарик с выпущенным воздухом. От этого его мотало лишь сильнее.

Ага. Значит, амулет работает! А стражи мести, слепленные из нее, просто исчезают. Что ж. Удобно!

Собрав силу воли в кулак, я свесилась вперед и засунула этот самый кулак в темную кожаную дырку. В нос, напоминаю.

«Ненависть! — думала я. — Ненави-и-и-исть!». В принципе, размышлялось легко, в таких-то условиях.

И да: чудо пошло по накатанным рельсам. Дыхало засияло, все засияло, аргус начал скукоживаться… Через несколько минут меня естественным путем опустило на землю, и только пустая мохнатая шкура чудовища — эдакая шерстяная лужа — моргнула пару раз напоследок и безропотно растворилась.

Я стояла аккурат перед возницей-силлем. Он, кажется, завершал ворожбу. На небе уже не было хрустальных колоколов — все разбились. Зато на шелковом платье духа появлялись все новые и новые маленькие колокольчики. Всю площадь и все окрестные улицы заполонили люди — живые, из плоти и крови, до крайности удивленные и, мягко говоря, дезориентированные. Призраки исчезли.

Воронка метели таяла, секунда к секунде…

Ко мне с другой стороны площади шел Берти, слегка хромающий. Я увидела это и собиралась двинуться ему навстречу, как вдруг силль устроил финальный аккорд ворожбы.

Сначала дух открыл глаза — закрытые доселе. По его щекам текли слезы.

— Спасибо, — сказал он тихо. Устами его говорили сами горы. — Вы не должны были спасать меня, а спасли. Я не искупил свою вину, но теперь получу шанс искупить. Спасибо, спасибо, спасибо…

И силль, сначала широко разведя руки, резко хлопнул в ладоши.

От этого жеста весь снег, которого в деревне было немало, вдруг поднялся в воздух. На всех уровнях высоты зависли снежинки — и вспыхнули, как огоньки. Земля затряслась. Вдалеке мне почудилась музыка — гобой и волынка, бубен и треугольник, скрипка и, может быть, арфа…

Ночь вдруг закончилась.

Резко. Абсолютно нереально: луна, годами стоявшая над Долиной колокольчиков, вздрогнула и покатилась с небосклона, улепетывая. А с другой стороны поползло, точней, побежало солнце — нестерпимо-непривычное, ликующее.

— УРАААААА! — радостно заорали две сотни крестьян. Я очень сомневаюсь, что они успели в полной мере осознать, что именно с ними приключилось, но инстинкт говорил: «свет» равняется «хорошо».

И действительно: временная ловушка грохнулась, взломанная изнутри…

Я завороженно смотрела на солнце мгновение или два, а потом меня как током шарахнуло, когда я поняла, что сейчас произойдет.

— Голден-Халла! — ахнула я, кидаясь к Берти.

— Тинави! — откликнулся он, прыгая мне навстречу.

Мы успели в прыжке соприкоснуться пальцами. Самыми кончиками — указательный к указательному.