все же не могла его отпустить: «Мне не только было больно в душе, но и стыдно оттого, что я не могла избавиться от чувств… Я не могла понять, как убить любовь»[192].

Тогда она решила изменить ситуацию. Десса ознакомилась с результатами последних научных исследований о любви и узнала, что нейроученые могут использовать методы визуализации для измерения и локализации чувства любви в мозге. Она задумалась о том, можно ли использовать науку, чтобы заставить мозг разлюбить бывшего.

Она нашла в «Твиттере» профессора нейронаук из Университета Миннесоты Шерил Олман, которая согласилась просканировать мозг Дессы в аппарате фМРТ, одновременно показывая ей фотографии ее бывшего и незнакомца, имеющего с ним некоторые схожие черты (в качестве контроля). Когда они сравнили снимки мозга, оказалось, что при просмотре фотографий бывшего активировались несколько ключевых областей, отвечающих за «вознаграждение» в любви (включая хвостатое ядро и вентральную тегментальную зону), а также передняя поясная кора, которая реагирует на ощущение боли. Доктор Олман отправила Дессе изображение ее мозга в поперечном разрезе, на котором было видно, где именно сосредоточены ее чувства к бывшему. Глядя на сканы, Десса решила переосмыслить свои старые чувства.

Для этого она воспользовалась методом нейрофидбэка, также известном как биологическая обратная связь по электроэнцефалограмме (БОС ЭЭГ). Это инструмент, с помощью которого человек может осознать, что делает его мозг в определенные моменты времени. Для этого испытуемому прикрепляют к голове датчики, затем измеряют его мозговые волны и в режиме реального времени показывают их пациенту. Суть в том, чтобы постепенно научиться тренировать свое внимание и контролировать эмоции в определенных ситуациях. Чтобы помочь пациенту перестроить или переучить свой мозг, в терапии используются различные выходные сигналы, например звуки или изображения. Пройдя девять сеансов БОС ЭЭГ, Десса почувствовала, что стала меньше зацикливаться на своем бывшем, как будто его образ постепенно бледнел. А при следующем фМРТ в лаборатории доктора Олман, когда Дессе показали фотографию бывшего, отделы мозга, которые ранее были гиперактивны, уже не отреагировали. То ли благодаря нейротерапии, то ли потому, что в ходе этого эксперимента она начала думать и говорить о своей любовной неудаче совершенно по-новому, Десса спустя годы наконец смогла оставить душевную боль в прошлом. И этот путь проходил прямо через мозг.

Глава 11. Кораблекрушение

Как я раньше мог жить один, мое маленькое всё?

Без тебя мне не хватает уверенности в себе,

страсти к работе и жизнь не в радость.

Одним словом, без тебя моя жизнь не жизнь.

Альберт Эйнштейн

Мы с Джоном были настолько близки, насколько вообще могут быть близки двое людей. Мы полюбили друг друга, несмотря на разделяющий нас океан, нам не помешали различия в культуре, языке и возрасте, мы столкнулись с раком IV стадии и вместе победили его. Мы не только чувствовали, что наша любовь делает нас сильнее и умнее, но и получили массу подтверждений этому. И все же в какой-то момент я, похоже, стала слепо следовать за ней и считать ее суперспособностью, думая, что если мы просто будем любить достаточно сильно, то сможем пережить все, что угодно. Как ученый я должна была быть умнее.

В течение двух лет после постановки диагноза Джон столько раз чуть не умер, что я сбилась со счета. Такая близость смерти в какой-то степени сделала нас бесстрашными. Она помогла многое понять и научиться жить по-другому. То, что было важно и до болезни Джона (работа, спорт, семья и друзья), стало для нас жизненно необходимым, а менее значимые вещи (седина в волосах, ненастная погода, бесконечные пробки, количество лайков в социальных сетях) почти перестали иметь значение. Жизнь поменяла краски и стала ярче, листва была зеленее, чем когда-либо, а время вместе казалось слаще, потому что мы знали, что оно может закончиться в любой момент. Мы любили узнавать новое и обладали удивительной способностью смотреть на мир широко открытыми глазами независимо от того, что в нем происходило — хорошее или плохое, поэтому новая жизнь казалась нам очень интересной и иногда даже неземной. Во многом благодаря тому, что мы приблизились к краю, мы наслаждались жизнью. Возможно, именно потому, что я не жила в страхе перед тем, что могло случиться, я оказалась так не готова, когда это произошло.

Мне сложно писать эту главу. Это тяжело, потому что думать об этом — значит в какой-то степени переживать все заново. Когда я пишу эти слова, я не хочу оставлять их на странице. Не уверена, что хочу возвращаться в это время. И все же я не могу закончить свою историю и постичь истинную глубину любви, не рассказав, каково это — потерять ее.

Я мало что помню о той ночи, только осколки образов, которые я собрала воедино. Случившееся стало для меня большим потрясением, потому что незадолго до этого Джону стало лучше. Хотя рак вернулся и распространился на легкие, Джон продолжал бороться. После первой трилогии он был настолько слаб, что не мог поднять вешалку в шкафу, но он заставлял себя каждый день ходить в спортзал и восстанавливал свое тело по частям. Он делал силовые упражнения: сначала с весом пять фунтов (около 2 кг), затем десять (около 4 кг) и дошел до сорока (около 18 кг). К осени 2017 года он был готов к победному кругу. У него появился аппетит, к нему вернулась жажда исследований, он выглядел как никогда хорошо. Многие из тех, кто познакомился с ним в это время, даже не подозревали о его болезни. Он получил одну из самых ценных наград Чикагского университета — премию Феникса, а также медаль от Центра по контролю за заболеваниями в Вашингтоне, округ Колумбия, за свою работу, предупредившую мир об опасности одиночества. Благодаря Джону одиночество теперь считалось полномасштабной эпидемией.

Мы встретили Новый год, полные радости и надежд. Однако в первые несколько недель 2018 года медицинские показатели Джона из хороших стали плохими и продолжали ухудшаться. Из-за осложнений в результате лечения нам пришлось провести в больнице несколько недель. Однажды ночью его показатели упали настолько, что медсестры и врачи решили, что конец близок. Они сказали мне попрощаться, но к утру его показатели чудесным образом нормализовались. В феврале Джона выписали. Мы вернулись домой. Его состояние улучшалось, за исключением мучительного кашля. Друзья и соседи по очереди приносили нам еду и выгуливали нашу собаку, чтобы мы могли проводить время вместе, сосредоточиться на выздоровлении Джона и адаптироваться к новой нормальной жизни.

5 марта Джон прошел повторное амбулаторное лечение. Врачи сказали,