До переброски «Штабиста» через линию фронта оставалось меньше суток и это будоражило ему кровь. Несколько раз он путался в легенде прикрытия и не сразу смог вспомнить место и имя хозяина запасной явки. Москалев посчитал, что наступил подходящий момент и нанес свой первый удар — выложил на стол фотоаппарат.

С затаенным страхом Биттиг поглядывал то на объектив, предательски поблескивавший на солнце, то на капитана-контрразведчика. Тот решил воспользоваться его растерянностью и «взять» на фотоаппарате, но споткнулся. Биттиг быстро оправился и начисто отверг обвинения в шпионской связи с гитлеровской разведкой. Москалев не стал его дожимать и свой последний «козырь» — объявившегося накануне хозяина дома, как он предполагал, содержателя явочной квартиры — не стал пускать в ход и отправил Биттига под присмотр караула.

Тем временем Старинов работал по засветившемуся адресу. Хозяин дома чех Рудольф Гочекаль, попавший в плен еще в Первую мировую войну и затем осевший в России, как выяснилось, для контрразведки был не чужим человеком. У нее, а точнее — у архивов, оказалась крепкая память, которую не смогла стереть даже война. Незадолго до ее начала он проверялся местным отделом НКВД. Но тогда возникшие было у сотрудников подозрения о его связях с германской разведкой не нашли документального подтверждения. На этот раз Гочекалю не повезло: спустя два года цепочка доказательств замкнулась. Последним звеном в ней оказался Биттиг, подсветивший явочную квартиру, а вместе с ней и ее хозяина.

Появление на пороге своего дома Старинова с вооруженными бойцами из отделения охраны отдела Смерш нагнало страх на Гочекаля. В кабинет к Москалеву он вошел сам не свой и «поплыл» уже на первых вопросах. Одно только упоминание контрразведчиками о его прошлых подозрительных контактах с сотрудниками германской фирмы, работавшими в середине 30-х гг. в России, развязало ему язык. Гочекаль, видимо, посчитал, что его раскрыли и, спасая свою жизнь, заговорил.

Он признался, что с 1936 г. тесно сотрудничал с германской разведкой. До войны выполнил ряд ее заданий. Во время гитлеровской оккупации Рославля о нем, по его словам, на время забыли. Но когда обстановка на фронте накалилась, и он откатился к городу, вспомнили снова. В кабинете начальника отдела разведки 52-го армейского корпуса капитана Виккопфа его познакомили с Клаусом Биттигом. Не вдаваясь в детали задания Биттига, он поручил Гочекалю обеспечить канал связи. Теперь на руках у Москалева имелись не только весомые вещественные доказательства, но и живой свидетель, чтобы припереть гитлеровского «жениха» к стенке.

Ночь подходила к концу. Контрразведчики так и не сомкнули глаз. Они выверяли имевшиеся на руках доказательства перед решающим допросом гитлеровского агента и готовили для него сюрприз. По замыслу Москалева, он должен был сработать и не оставить Биттигу шанса выйти сухим из воды. А тот словно чувствовал, как над ним сгущаются тучи, и тоже не ложился спать. Он, как маятник, ходил из угла в угол, пытаясь предугадать, какой еще подвох могли приготовить контрразведчики.

За окном забрезжил рассвет. В коридоре жалобно скрипнули доски под тяжестью часового. Биттиг невольно напрягся и стал прислушиваться к тому, что происходило за стенами. Шаги затихли. Наступившую тишину нарушил скрежет ключа в ржавом замке. Этот звук болезненной гримасой отразился на лице Биттига. Его глаза, как к магниту, тянулись к двери. С пронзительным визгом она распахнулась. В проеме возник неправдоподобно громадный серый силуэт часового. Он грозно щелкнул затвором и повел стволом автомата в сторону выхода.

На ватных ногах Биттиг переступил порог. Впервые за четыре дня его взяли на мушку. Сутулясь, он брел по пустынному коридору. По щербатой от разрывов пуль лестнице поднялся на второй этаж. Вошел в кабинет Москалева, беглым взглядом пробежал по его лицу и лицу Старинова, пытаясь на них прочитать ответ. Но они были непроницаемы, как маски. В кабинете находился еще третий. Он стоял в углу. Широкие поля надвинутой на самые глаза шляпы скрывали лицо. Биттиг интуитивно ощутил нависшую над ним опасность, исходившую от неизвестного и, опустившись на табурет, невольно косил глаза в его сторону.

Москалев выдержал долгую паузу, затем молча вытащил из ящика большую фотографию, поднялся из-за стола, подошел к Биттигу и сунул ее в лицо. Выдержка изменила гитлеровскому агенту. Нервным спазмом перехватило дыхание, а на лбу выступила обильная испарина. В тусклом свете нещадно чадившей керосиновой лампы он с первого взгляда узнал на фотографии своего связника — Гочекаля.

Как? Каким образом она оказалась у контрразведчиков? Искать ответ Биттигу не пришлось. За спиной раздались шаги, и на свет вышел сам Гочекаль!

Задуманная крупная игра гитлеровской разведки была проиграна. Биттиг заговорил на хорошем русском языке. Его хитроумно запутанная шпионская история во многом отличалась от тех, что десятками распутывали контрразведчики Смерш. На этот раз в абвере проявили фантазию.

В сентябре 1943 г. он, оберлейтенант отдела 1-Ц разведки армейского корпуса, сменил серебряное шитье офицерских погон на неброский мундир ефрейтора. С того дня начался непростой путь Биттига в советскую контрразведку.

Первый этап замысла многоходовой операции, одобренной в абвере на самом верху, не вызвал больших затруднений. Появление ефрейтора Биттига в штабе 52-го армейского корпуса прошло гладко. Работа заведующего хранилищем топокарт и секретных документов оказалась непыльной. Она требовала аккуратности и внимательности. С этим у Биттига было все в порядке. С начальством и сослуживцами быстро сложились деловые отношения. Никто из них даже не догадывался об истинном его предназначении.

Гораздо труднее было найти подход к местной подпольщице Анне Астафьевой. Она, того не подозревая, должна была сыграть ключевую роль в легализации Биттига после отступления германских войск из Рославля и затем сформировать у контрразведчиков положительный образ противника фашизма. Несколько заранее подготовленных капитаном Виккопфом «заготовок» не сработало. Анна никак не среагировала на них.

Подходил к концу сентябрь, а Биттиг все еще был далек от цели. Времени для выполнения задания оставалось в обрез. Русские могли ударить в любой момент. И тут сработала резервная заготовка Виккопфа. Астафьева легко попалась в расставленную им любовную ловушку.

Все остальное уже было известно Москалеву и Старинову. Теперь их интересовало больше другое: кто, кроме самого Биттига, был оставлен в тылу советских войск для проведения шпионской и диверсионной деятельности? Оказавшись перед выбором — жизнь или смерть, — он выбрал первое. На дальнейших допросах Биттиг выдал известных ему агентов, подробно рассказал о структуре разведотдела 52-го армейского корпуса и дал развернутые характеристики своим сослуживцам. Так благодаря профессионализму и настойчивости контрразведчиков «сватовство жениха» из абвера к Смершу не состоялось.

Ранним морозным утром 29 января 1943 г. в развалинах школы на окраинах Сталинграда полковая разведывательно-поисковая группа натолкнулась на человекоподобное существо. Оно с трудом выкарабкалось на край воронки. Его ноги, замотанные в детское одеяло, скользили по обледеневшим обломкам кирпича и бетона. Полы длинного, с чужого плеча, тулупа цеплялись за искореженную металлическую арматуру. Сквозь дыры засаленного женского платка на красноармейцев с затаенным страхом смотрели серые водянистые глаза. Только по нашивкам на порванном и прожженном мундире они догадались, что перед ними находится немецкий полковник.