— Мы пока не знаем, пап. Наверное. Мы знаем лишь то, что хотим быть вместе. Это и есть суть нашего плана.

Сильная, колющая боль, как пуля, пронзила мой лоб. Я приложила горячую чашку ко лбу, но это не помогло.

— И чем он занимается? — спросил папа.

— Чем занимается?

— Его профессия… Стремления. Что он планирует делать?

— Он следует записям из дневника своего дедушки. Преимущественно этим он и занимается в последнее время.

— Дневник дедушки?

— Его дед путешествовал по Европе после войны. Джек прослеживает его шаги и думает написать книгу. Он любил своего дедушку. А до этого Джек работал журналистом в Вайоминге.

Папа ничего не ответил. Прилив электрического шума, связывающего наши телефоны, накатывал волнами.

— Ладно, наверное, тебе лучше знать, Хезер. Мы немного озабочены — твоя мама и я, — мы немного озабочены, что все происходит слишком быстро. Ты совсем молода, детка, и это твоя первая большая любовь.

— Пап, прекрати. Пожалуйста, перестань. Я не стану совершать необдуманных поступков. Поверь. Джек тоже. Мы не планировали встретиться и влюбиться друг в друга. Это просто случилось. Мы хотим быть вместе. Он отличный парень. Он тебе понравится. Рядом с ним я чувствую себя в безопасности. Я знаю, может быть сложно, но я справлюсь. И не переживай. Я все еще хочу полностью посвятить себя карьере. Тебе не стоит переживать об этом. Я не разочарую тебя, обещаю.

— Ты никогда не разочаровывала меня, дорогая. Не смей даже думать об этом.

Я не знала, что еще сказать, чтобы все не испортить. Я не собиралась защищать Джека перед отцом. Им придется встретиться, оценить друг друга, провести весь этот мужской ритуал, который я никогда толком не понимала.

— Как дела у мистера Барвинка? — спросила я, чтобы заполнить неловкое молчание.

— Все вроде бы хорошо. Не слышал обратного.

Я глубоко вдохнула и попыталась сформулировать мысль, чтобы красиво преподнести ее отцу. Начала, остановилась и начала снова.

— Папа, я точно не знаю, что у нас с Джеком получится. Я люблю его. Я знаю это. И я думаю, что он любит меня. Я знаю, что все произошло слишком быстро и вас это беспокоит… Но программа всегда дает сбой, верно? Разве ты сам меня этому не учил? Жизнь — это один сплошной бой против сбоев? Что ж, я займусь работой и сделаю все для того, чтобы оправдать твои ожидания. Я обещаю. Но Джек тоже что-то значит. Мы могли бы отложить все на потом, решить, что то, что было между нами, не считается, вот только ты растил меня по-другому. И ты был прав. Нельзя жить будущим. Это твои слова. Ты сам говорил, что жить нужно здесь и сейчас и лишь дураки отказываются от счастья ради надежды получить что-то лучшее в будущем. Мне почти удалось процитировать тебя. Поэтому поверь мне, пап. Он хороший человек. Мне нравятся его взгляды на жизнь. Из нас выйдет хорошая команда. Может быть, это не самое лучшее стечение обстоятельств, но в жизни бывают сбои, верно?

— Бывают, — согласился папа.

Это его пословица. Он не мог не согласиться.

— Ладно, милая, мне пора. Мы с нетерпением ждем тебя дома. Джек приедет с тобой?

— Мы пока этого не обсуждали, но да, если ты не против.

— Это и твой дом, милая. Несмотря ни на что, мы всегда тебе рады.

— А Джек?

— Если ты любишь Джека, то и мы любим его.

— Спасибо. Я ценю эти слова.

— Ты ведь не собираешься так быстро вырасти?

— Не настолько быстро, папуль. Меня по-прежнему не покидает чувство, словно мне десять лет.

— Что ж, все мы иногда чувствуем себя детьми. Ладно, я доложу о нашем разговоре в центр управления. Маме будет интересно узнать новость. Увидимся? Чуть больше чем через неделю?

— Чуть больше чем через неделю.

Я думала, что он повесит трубку через секунду. Но он сказал:

— Ты все еще моя тыковка, ты знаешь?

— Я знаю, папуль. И всегда буду.

31

30 июля 1947 года

«Я приехал в прекрасный итальянский город под названием Финале-Лигуре. Наверное, это не совсем город. Скорее деревня. Она находится на морском побережье, у залива Генуи. Война не задела это место так, как задела остальные. Морской воздух значительно улучшил мой аппетит. Я съел две огромные миски томатного супа с лапшой. А потом долго спал у океана. Это был такой странный сон, когда крик чаек играет в твоих снах и ты не понимаешь до конца, что — сон, а что — явь…»

— Должно быть, это те самые каменные колонны, о которых он писал, — сказал Джек, держа дневник в руке и рассматривая пейзаж в виде кафе и ряда столбов, что выстроились неподалеку. Это были тяжелые каменные копья, торчащие из земли, словно кто-то силой забросил их туда. Казалось, никто, кроме туристов, не обращал на них внимания. К нам подошел низкий итальянец с огромными предплечьями и на итальянском объяснил нам, что эти самые колонны однажды принадлежали римскому борделю, но у меня было чувство, что он решил нас одурачить. Я попыталась загуглить «Римский бордель в Финале-Лигуре» на телефоне, но он был вне зоны действия сети. Итальянец расхохотался и отправился восвояси. Американские простофили.

— Как называется это кафе? — спросила я и взяла дневник у Джека.

«Экскалибур». Теперь кафе называлось «Капразоппа», в честь известняковой породы, которая образовала горы, но ведь это не значило, что это другое кафе.

— Положи дневник в рюкзак, хорошо? Но погоди. Здесь написано, что должно быть семь колонн.

Я осмотрела вход. Его дедушка нарисовал колонны, широкие каменные столбы, но я не смогла найти ни одной записи, которая говорила бы об их количестве. Я прочитала страницу вдоль и поперек, пока Джек, подняв голову, бродил между колонн. Это был поздний обед, и кафешки начали заполняться толпами туристов, которые пришли за латте или коктейлями.

— На рисунке семь колонн, — сказала я, метая взгляд от столбов к дневнику. — Но этого не написано в тексте.

— Представь, что он был здесь. Мне нравится так думать.

— Я думаю, таких мест уйма, но это кажется самым подходящим. Не каждый день увидишь такие колонны.

— Я все еще представляю себе парня с вермонтской фермы, который в одиночестве блуждает по Европе. В некотором смысле это странно.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, я думаю, большинство людей как можно скорее рвалось бы домой, но только не дедушка. Не думаю, что он покидал ферму чаще, чем пару раз в жизни. Словно он намеренно собирал впечатления и делал зарисовки для последующего использования. Я не знаю. Это немного смешно. Что если он не хотел возвращаться домой по какой-то причине?

— Мы только что прошли мимо Бенедиктинского аббатства? Думаю, это в Финале-Пиа.