Мы в то время говорили о себе больше в критическом духе и не всегда обращали должное внимание на то, какое мужество и отвагу проявляли советские воины в борьбе с врагом, о чем писала пресса. Но, как теперь стало известно, таких фактов было намного больше, чем о них сообщалось. Достаточно указать на героическую защиту Брестской крепости, Либавы, Могилева, Лужской оборонительной полосы и другие. Так что начало войны было не только периодом, когда наша армия переживала неудачи. Она в те дни проявила и волю к борьбе, стойкость, героизм. Собственно, иначе и не могло быть: в Великой Отечественной войне слились воедино национальные и социальные задачи, и борьба за победу стала делом чести каждого воина, каждого труженика.

Трудности руководства ходом боевых действий осложнялись вначале тем, что Ставка и Генштаб не всегда имели точное представление о том, что происходило в приграничной полосе: связь с войсками нередко нарушалась. Уже к 25 июня передовые части противника углубились на 120–130, а затем и на 250 км… К середине июля Красная Армия оставила Латвию, Литву, Молдавию, часть Эстонии, Белоруссии и Правобережной Украины. Но недешево дались врагу эти успехи. Даже заниженные цифры потерь официальных немецких источников показывали 92 тыс. убитых и раненых за три недели войны, а к концу августа сухопутные войска вермахта потеряли свыше 441 тыс. человек. Немецкие войска потеряли половину своих танков и около 1,3 тыс. самолетов уже к середине июля 1941 года.

Центральный Комитет партии и Советское правительство не скрывали от народа правду и призывали его напрячь все силы на борьбу с коварным врагом. Принимались срочные меры по преодолению ошибок и просчетов, мобилизации советского народа на священную войну.

Из оборонительных сражений советских войск, проведенных летом и осенью 1941 года, особое место занимает Смоленское сражение. Наряду с упорным сопротивлением, оказанным врагу в районе Луги, и героической борьбой советских войск на Юго-Западном направлении, оно положило начало срыву «молниеносной войны» против Советского Союза, заставило врага вносить коррективы в пресловутый план «Барбаросса».

Смоленское сражение продолжалось два месяца и включало в себя целую серию ожесточенных операций, проходивших с переменным успехом для обеих сторон, и явившихся отличнейшей, правда крайне дорогой, школой отработки военного мастерства для советского бойца и командира, ценной школой для советского командования, до Верховного Главнокомандования включительно, в организации современного боя со столь упорным, сильным и опытным врагом, в управлении войсками в ходе ожесточенной, часто менявшей свои формы борьбы.

Верховное Главнокомандование и Генеральный штаб внимательно следили за ходом Смоленского сражения и оказывали всемерную помощь в руководстве им командованию фронтом. Особенно памятны ожесточенные бои, которые успешно вела почти в течение двух недель с войсками 46-го и 24-го моторизованных корпусов 2-й немецкой танковой группы окруженная в городе Могилеве часть соединений 13-й армии фронта во главе с командиром 61-го корпуса генералом Ф. А. Бакуниным. А разве могут быть забыты героические действия войск 16-й армии генерала М. Ф. Лукина в борьбе непосредственно за город Смоленск!

Полностью выполнить план Ставки войскам Западного фронта не удалось, и Смоленск пришлось оставить. Основные группировки врага, действовавшие на московском направлении, были изрядно измотаны. Задержка наступления врага на главном – московском направлении, явилась для нас крупным стратегическим успехом. Советское командование получило дополнительное время, как для создания новых мощных резервов, так и для укрепления Москвы.

В гитлеровской ставке начались серьезные дискуссии о необходимости изменения всего замысла кампании. Директивой от 30 июля фашистское командование вынуждено было остановить наступление группы армий «Центр» на Москву. Несколько позже 2-я танковая группа и 2-я армия группы армий «Центр» были повернуты на юг.

Это решение Гитлера и верховного главнокомандования вооруженных сил фашистской Германии (ОКБ) вовсе не свидетельствовало, что они отказываются от взятия Москвы. Они хотели закрепиться на юге, высвободить значительные силы, а потом пойти на советскую столицу.

В результате обстановка на Юго-Западном направлении усложнилась. Во всей полосе Юго-Западного и Южного фронтов шли ожесточенные оборонительные бои. На правом крыле Юго-Западного фронта 5-я и 37-я, армии, отражая отчаянное стремление фашистов овладеть Киевом, упорной обороной и непрерывными контратаками и контрударами сковали на участке Коростень – Киев 6-ю немецкую армию и часть сил 1-й танковой группы. На левом крыле фронта противник продолжал наступление в направлении Днепропетровска и Запорожья, тесня войска 6-й и 12-й армий. 2 августа главным силам 1-й танковой группы фашистов, совместно с войсками 17-й армии, удалось перехватить наши коммуникации, а затем в районе Умани окружить 6-ю и 12-ю армии. Тяжелая обстановка складывалась и на Южном фронте.

Ставка Верховного Главнокомандования вынуждена была чуть ли не ежечасно заниматься ходом событий на Юго-Западном направлении. Вечером 4 августа при обсуждении в Ставке фронтовой обстановки я получил указание вызвать к телеграфному аппарату для переговоров командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М. П. Кирпоноса и члена военного совета Н. С. Хрущева. Телеграфная переговорная для обслуживания Ставки в Кремле находилась в непосредственной близости от рабочей комнаты А. Н. Поскребышева – личного секретаря И. В. Сталина. Рядом с нею была комната библиотеки И. В. Сталина, которой пользовались мы, работники Генштаба, при отработке документов в Кремле. При телеграфных переговорах с фронтами в Кремле непосредственная работа на аппарате «Бодр» возлагалась на одного из лучших специалистов этого дела в Генштабе воентехника 2-го ранга А. М. Викулова. В упомянутый вечер переговоры с М. П. Кирпоносом и Н. С. Хрущевым шли в присутствии некоторых членов ГКО и Б. М. Шапошникова.

И. В. Сталин начал их с вопроса о целесообразности создания военного совета при главкоме Юго-Западного направления и о включении в него Н. С. Хрущева. Затем он спросил, кого, по их мнению, назначить в таком случае членами военных советов Юго-Западного и Южного фронтов. Назвал он при этом Л. Р. Корниеца и М. А. Бурмистенко. Затем И. В. Сталин подчеркнул, что ни в коем случае нельзя допускать, чтобы немецкие войска перешли на левый берег Днепра, и потребовал от них совместно с главнокомандующим этим направлением С. М. Буденным и командующим Южным фронтом И. В. Тюленевым теперь же наметить план создания крепкой оборонительной линии, проходящей приблизительно от Херсона и Каховки через Кривой Рог, Кременчуг и далее, на север, по Днепру, включая район Киева на правом берегу Днепра.

– Если эта примерная линия обороны будет всеми вами одобрена, – говорил И. В. Сталин, – нужно теперь же начать бешеную работу по организации линии обороны и удержанию ее во что бы то ни стало. Хорошо было бы в этих целях теперь же подвести к этой оборонительной линии новые дивизии с тыла, устроить артиллерийскую оборону, устроить окопы и основательно зарыться в землю. В этом случае вы могли бы принять на этой линии отходящие усталые войска, дать им оправиться, выспаться, а на смену держать свежие части (имелись в виду не только новые стрелковые дивизии, но и новые кавалерийские дивизии в пешем строю).