Нет. Не получится. Да и одеть ей нечего, всю одежду собрали в кучу в номере, где под охраной сидят привязанные к стульям мужчины. А главное!

Главное, пока она будет тут геройствовать, там эти две дюжины головорезов застрелят Джека. Её Джека! Она своими глазами видела, как в лес после Джастинса отправился целый выводок вооружённых револьверами людей. Явно не для того, чтобы встречать победителя салютом. Это только в рыцарских романах противники благородные и честно сходятся один на один, покорно давая главному герою себя убить. А здесь…

Если всё, что Джек ночью рассказал про этого Джастинса — правда, то на кону стоят такие огромные деньжищи, за которые этот прожжённый бизнесмен удавит и родную мать. Так что…

Девушка пробежалась босиком по комнате, кривясь от непривычного ощущения. Схватила винтовку. Минуту стояла, собираясь с духом. Затем выглянула в окно. Никого. Зачем-то перекрестилась и, придерживая повешенное на ремень оружие, чтобы не стучало, лёгким шагом сбежала с веранды, опоясывающей второй этаж. И тут же стремглав кинулась в лес, надеясь, что никто не будет глазеть из окон на девушку в одном белье, но с «Мышонком» в руках.

Она не бросит своего мужчину. Как-то Джек сказал, что с его образом жизни ему подойдёт только настоящая, как он сказал, «боевая подруга». Так что, Эми, детка, пришло время именно такой и становиться.

До леса оказалось гораздо дальше, чем это выглядело из окна. Вот и дорога. Она подходила вплотную к деревьям и растворялась в промежутках между стволами. А справа как раз подходящая кочка. Сколько тут до кромки леса? Ярдов сто? Отлично. Джек рассказывал, как он уложил бандитов почти на пяти сотнях ярдов, так что сто — даже для неё приемлемая дистанция.

Девушка пару секунд переминалась на непривычных к босой ходьбе ногах, затем решительно плюхнулась на живот. Вот здесь она будет лежать и ждать. Пусть только кто-нибудь высунется!

Пока из леса не доносилось ни одного постороннего звука. Одни естественные, природные. Где-то слева очередью стрекотала сорока, ей вторили ещё какие-то птицы. А в остальном — тишина. Амалия прижалась щекой к холодному металлу Маузера.

А если из леса выйдет Джастинс?

Она представила эту картину и содрогнулась. Как-то незаметно мистер Джастинс стал для неё олицетворением всего зла, происходящего в мире. Квинтэссенцией вреда, источником неприятностей. Амалия представила ненавистную рожу, выходящую из леса. Это будет значить одно, что Джек мёртв. В груди похолодело, а затем там будто появилось тяжёлое пушечное ядро. Холодное и твёрдое. И вся её сущность стала нарастать вокруг этого ядра. Окружающий мир вдруг отошёл на второй план, а на ядре появилась надпись: «Убить Джастинса».

— Суки, — повторила она незнакомое, но такое выразительное слово.

Сейчас девушка точно знала, что, если она увидит этого выродка выходящим из леса, рука у неё не дрогнет. Она даже смогла улыбнуться. И даже смогла порадоваться, что Джек не видит эту её улыбку. Без сомнения, кривую и страшную, как у Злобного.

А Злобный в это время сидел на стуле, наклонив голову и, кажется, спал. Во всяком случае, Громиле Бобу так показалось. И правильно делал, чего ему волноваться? Большие мальчишки пошли разбираться между собой. Его оставили здесь и на всякий случай привязали к стулу. И правильно сделали, что привязали. Бобу так спокойнее.

Вон, сидит, руки вдоль ножек. Точёных, не иначе, как на станке. Когда-то Боб тоже работал на токарном по дереву. Тогда ещё его не звали Громилой. Сколько ему было? Двенадцать? Нет, ещё одиннадцать. Зарабатывал двадцать центов в день и пятнадцать из них забирали большие мальчишки. А потом он вырос и сам стал одним из них. Тех, старших, кого убили, кого посадили. Кто сам спился. И неизвестно, какая судьба ждала бы Боба. Его уже боялись, и звали Громилой, когда его нашёл мистер Джастинс. Скорее всего он спас Бобу жизнь.

В соседней комнате послышался какой-то шум. Громила встал, сделал несколько нарочито ленивых шагов и толкнул ладонью дверь соседнего номера. Женщины в комнате не было. Он заглянул за дверь, не прячется ли.

— Э, парни! — позвал Боб. — Тут баба пропала.

Раздался топот множества ног. Ну да. Все трое вломились. Идиоты, как говорит мистер Джастинс, а караулить кто будет?

— Э! Вы чего все набежали? А ну по местам!

Дальше он ничего не успел сказать. Мистер Злобный вдруг резко подскочил, неся на спине стул, как улитка дом, и грохнул этим стулом по боку щербатому Эдди. Тот с криком завалился на ещё кого-то, а Злобный был уже без стула.

Боб всегда славился быстрой рукой. И сейчас он успел выхватить револьвер и сделать три выстрела почти в упор. Но Злобный мгновенно сгибал своё тело каким-то невероятным финтом! Так не бывает! Между ними и восьми футов не было. Боб и представить не мог, чтобы кто-то смог увернуться от его пули, выпущенной с семи футов. Следующее, что он увидел, это огромный, почти с его голову, кулак, летящий ему в лицо. За кулаком, словно хвост за кометой, тянулись обрывки верёвки. А потом в голове взорвалась динамитная шашка и настала темнота.

Злобный резко упал на пол, уходя с линии огня, ножницами подсёк ноги одного, ножкой стула ткнул в пах другого, боднул под колено третьего. То, что на нём совсем нет одежды, ничуть не мешало. Не до того.

Противник лежит. Тюкнуть каждого ножкой стула по темечку — полсекунды.

— Африка, не тормози, выбирайся.

— Ты бы хоть дёрнул для помощи. Не все такие носороги, как ты.

И соседней комнаты послышался недовольный крик:

— Кто-нибудь! Принесите мою одежду и вообще, мне хотелось бы знать, что здесь происходит!

— О! — Злобный поднял руку, в которой, как по мановению волшебной палочки уже был чей-то револьвер. — Африка. Тебе задание. Следи за женщинами.

— Да развяжи ты меня, медведь! — недовольно крикнул Воронин.

Роджер Твид с удивлением смотрел, как Олег двумя ударами рукоятки револьвера разнёс стул, с которого чудом не упал Африка. Ему казалось, что он находится внутри книги о первых переселенцах. Той, в которой за друга не зазорно отдать жизнь, где у людей совсем не те ценности, что на исходе меркантильного девятнадцатого века. Он считал, что так уже не бывает. Однако вот он, настоящий друг, готовый, не задумываясь, броситься защищать товарища. Роджер давно обратил внимание на необычные отношения внутри этой странной группы. И был чрезвычайно горд, что его в неё приняли. Поэтому старался не лезть со своим мнением, внимательно изучая поведение необычных друзей. Но сейчас молчать было нельзя.

— А мне что делать? — спросил он.

— Вы, мистер Твид, как я помню, судья, мэр, и вообще человек публичный. — Олег говорил, развязывая верёвки на руках Твида. — Вот и постарайтесь сделать так, чтобы нас не приняли за идиотов, бегающих в чём мать родила по улицам.

— Но вы ведь и есть в чём мать родила. Оденьтесь, мистер Злобный.

— Некогда. Там этот гад не меньше взвода бойцов нагнал. Знает, сволочь, Жоркины возможности. Так что давайте здесь без эксцессов, а я на помощь.