Он сильно гневается, хотя не должен. Интересно — почему?

— Она жива? Она поправится?

— Да.

— Она видела того, кто на нее напал? Сможет его опознать?

— Нет. — Хоукер не стал вдаваться в подробности.

— Что ж, хорошо. Хорошо. — Каммингс вцепился в набалдашник трости обеими руками, а потом неловко выбрался из-за стола. — Стадо быть, слухи сильно преувеличены. Мне сообщили, будто она уже на пороге смерти. И порог этот находится на Микс-стрит. Забавно.

— Весьма.

Каммингс принялся нервно расхаживать по кабинету, помахивая тростью. Римс гневно сверкал глазами со своего места. Каммингс тяжело вздыхал, покашливал и наконец произнес:

— Вы должны знать кое-что.

— Говорите. — Возможно, теперь Хоукер наконец узнает, зачем этот человек пришел в его дом.

— Наедине. Пусть Маркем уйдет. Я не хочу говорить что-либо в его присутствии.

— У меня нет от него секретов.

Каммингс пожал плечами:

— Возможно, вы пожалеете о том, что не захотели поговорить тет-а-тет. Он сделал еще один круг по кабинету — В Лондоне произошло два убийства. Потерпевшие — французы Антуан Моро, продавец книг. И Пьер Ришле, владелец паба в Сохо. Оба заколоты ножом. Оба выдавали себя за политических эмигрантов. На самом же деле они тайные агенты.

Каммингс был доволен собой. Он знал что-то еще, но слишком наслаждался собственным триумфом, чтобы выдать всю информацию сразу.

— Police Secrete[9]. — Римс произнес эти слова с сильным английским акцентом. — Оба они на нее работали.

Дойл развернулся, и кресло под ним заскрипело.

— Как давно вам это известно?

— А это имеет значение? — огрызнулся Римс.

— Если их убили из-за того, что военная разведка что-то недосмотрела, то имеет.

— У нас не бывает утечки информации. — Римс принялся топтаться на месте, точно готовящийся к нападению бык. — Вы могли бы, черт возьми…

— Римс получил письмо. — Хоукеру не обязательно было сообщать Дойлу очевидное. — Анонимное письмо. Скорее всего, вчера. До этого они ничего не знали.

Лицо Римса побагровело.

— Их настоящие имена, — с превосходством произнес Каммингс, — Гравуа и Патлен. Они были старшими офицерами тайной полиции при Робеспьере. Уверен, что их имена встречались в ваших отчетах.

Хоукеру не нужно было рыться в отчетах. Этих двоих он прекрасно знал и помнил. Они были наставниками в "Каретном сарае". Он едва не столкнулся с ними нос к носу в дни своей бесшабашной юности.

Римс прислонился к стене, пробормотав:

— Не понимаю, почему повсюду эти французы. У них есть своя страна. Пусть гам и живут.

— Мы передали это дело на Боу-стрит. — Каммингс кивнул Римсу. — Расскажите им.

— Когда мы получили пись… — Полковник Римс провел рукой по пуговицам, придавая им сияния. — Когда мы связали вместе эти два убийства, я отправился на Боу-стрит. — Он выдержал паузу, наслаждаясь произведенным впечатлением. — Они тоже заметили некоторое сходство. Только они там, на Боу-стрит, не понимают всех тонкостей разведки.

Так много можно было на это сказать. И соблазн оказался велик. Но Хоукер позволил полковнику высказаться до конца.

— Оба они были заколоты ножом, — продолжал Римс. — Оба были проклятыми французскими эмигрантами. В обоих телах оставлены ножи.

— Я попросил, чтобы мне показали найденные на местах преступления улики. — Каммингс сунул трость под мышку, намереваясь выйти из кабинета. Он выполнил то, ради чего сюда пожаловал. — Орудия убийства оказались маленькими плоскими ножами черного цвета. Весьма примечательными. Конечно же, я сразу их узнал. Во время войны один британский агент пользовался такими ножами во Франции. И у этого агента весьма нелестная репутация.

— Черный Ястреб его имя, — рассмеялся Римс. — На ножах были ваши инициалы, Хоукхерст. Я так и сказал на Боу-стрит.

Магазин Жюстины «Мир путешествий» имел весьма процветающий вид. Витрины блестели. Название на фронтоне было выполнено буквами зеленого цвета, окаймленными позолотой. На двери красовался дорогостоящий звонок.

До слуха Хоукера, стоявшего на противоположной стороне улицы, донесся мелодичный звон, когда в дверях показался высокий джентльмен — судя по всему, духовное лицо с массивным продолговатым свертком подмышкой. Раскрыв зонт, он нырнул под дождь и зашагал прочь.

Близился полдень, но в магазине горел свет, платя дань отвратительному полумраку дня. Хоукер с Паксом отошли подальше от края тротуара, чтобы не быть обрызганными проезжающими мимо экипажами. Они стояли на крыльце лавки торговца антиквариатом, что располагалась прямо напротив «Мира путешествий». Ничего необычного не происходило, за исключением того, что они с Паксом вымокли до нитки.

Внутри магазина Жюстины у прилавка стояли два покупателя. Они внимательно рассматривали какой-то металлический инструмент, передавая его из рук в руки. Продавец — высокий худощавый негр, похожий на эбонитовую трость, — что-то советовал, объяснял, а иногда указывал пальцем. Беседа продолжалась.

Теперь этот продавец именовал себя мистером Томпсоном. Прежде работая на французов, он сменил добрые полдюжины имен.

— Вот уж никогда не подумал бы, что Жюстина Дюмотье превратится в хозяйку магазина на Эксетер-стрит, — заметил Пакс.

— Сюрприз для всех нас.

— Покупателей много. Ее дела идут неплохо. Дойл наблюдал за ней на протяжении нескольких месяцев, когда магазин только что открылся. Никак не мог поверить, что это законный бизнес.

— Знаю.

— Полагаю, ты знаешь все, что хочешь знать.

Три года назад после свержения Наполеона Жюстина Дюмотье пропала из ноля зрения Хоукера. Он искал се повсюду, сходя с ума от волнения. Париж наводнили армии из разных стран. Озлобленные люди разыскивали бывших соратников Наполеона, чтобы свести с ними старые счеты. Новое правительство значительно сократило число сотрудников тайной полиции, не экономя на пулях.

Прошло несколько месяцев, прежде чем британская разведывательная служба засекла Жюстину в Лондоне. И еще несколько месяцев, прежде чем самому Хоукеру удалось вернуться в Англию.

Хоукер помнил все до мельчайших подробностей. Он сошел на берег в Дувре, скакал до Лондона всю ночь и целый день. Бросил вещи на Микс-стрит и направился прямо сюда. К ней.

День клонился к закату, улицы были затянуты пеленой тумана, но окна магазина светились как сейчас. А Хоукер стоял почти на том же самом месте, что и теперь, и смотрел на стоящую за прилавком Жюстину с расстояния в пятьдесят футов. Она развернула большую карту и показывала посетителю какую-то реку или морской маршрут. Жюстина склонилась над картой и вела по ней пальцем.