В оставшейся части рынка было много корзин с маисом и другими овощами. Здесь шла бойкая торговля продовольствием, но чем за него расплачивались местные жители — монетами или чем-то другим, Чайка заметить не успел. Их быстро провели сквозь торжище, и вскоре финикийцы вновь оказались на улице. Не такой широкой, как прежняя, и застроенной уже одноэтажными домами, каждый из которых имел уже собственный внутренний дворик.

— А вот и личные хозяйства, — отметил Федор, старавшийся все запечатлеть в своей памяти.

— Кажется, ещё не казнить ведут, — поделился наблюдениями Леха, — пирамиды уже прошли.

Федор посмотрел, как смог, в указанном направлении и действительно увидел, что центр города, обозначенный пирамидами, остался позади. Их же вели вглубь, ближе к противоположной стене, где располагалось полукруглое сооружение без крыши. Когда отряд с пленниками оказался возле него и направился к ближней из одноэтажных пристроек, сложенных из идеально подогнанных друг к другу блоков желтого пористого камня, взгляду пленников открылась небольшая внутренняя площадь. Посреди нее Федор заметил массивный вертикальный столб или колонну, украшенную многочисленными барельефами по всем скругленным граням. Но не эти украшения привлекли внимание Чайки и остальных пленников.

Из колонны на уровне примерно двух метров от поверхности торчало сразу с десяток колец, вбитых по кругу, а на кольцах, подвешенные точно так же, как некогда сами финикийцы, за руки, висели обескровленные голые мертвецы. Их тела были рассечены многочисленными аккуратными надрезами со следами запекшейся крови на груди, бедрах, подмышках и коленях. Создавалось впечатление, что все эти надрезы были сделаны с хирургической точностью, чтобы жертва не сразу истекла кровью, а как можно дольше мучилась, расставаясь с жизнью. Каменные плиты вокруг колонны были просто бурыми от крови, что недвусмысленно говорило о непрерывных казнях, проходивших на этом месте.

Позади колонны были выстроены скамьи, поднимавшиеся от поверхности вверх на несколько ярусов. «Для массового зрелища здесь поместится не слишком много народа, — решил Федор, который, невольно содрогнувшись, все же нашел силы рассмотреть строение, — скорее, похоже на место суда и вынесения приговора каким-то особым пленникам, которых нужно не просто расчленить, а предать долгой и мучительной смерти с позором. В назидание остальным. А жители, судя по всему, должны любоваться на это каждый раз проходя мимо».

Федор посмотрел в сторону улицы, которую они только что оставили за спиной, и заметил там людей, бредущих по своим делам. На первый взгляд праздные сапотеки не обращали на прибитых к столбу мертвецов особого внимания, видимо, пресыщенные такого рода развлечениями. Проходя мимо «позорного» столба, Федор еще раз против воли всмотрелся в лица мертвецов. Это были индейцы. Пленники из сопредельных племен, либо кто-то из своих, особо провинившихся перед народом и старейшинами сапотеков. Раздетые донага и разрисованные острыми ножами «хирургов», точно знавших, что нужно делать.

— Хорошую нам приготовили гостиницу, — мрачно пошутил Федор, когда их подвели к единственному входу в приземистое помещение, почти не имевшее окон, — очень похоже на скотобойню.

— Ты все еще думаешь, Федор, — каким-то странным тоном поинтересовался Леха, застывший перед низким косяком, словно перед входом в преисподнюю, — что стоило тащиться сюда через горы, чтобы тебе вот так изощренно выпустили кровь какие-то садисты? По мне лучше было погибнуть в бою с фалькатой в руке.

Федор выдохнул и снова вдохнул тяжелый воздух Монте-Альбана, напоенный кровью замученных пленников. И, сделав над собой усилие, пошутил:

— Не боись, Леха, — сказал он весело, что никак не вязалось с мрачной атмосферой окружавшего их здания, — поболтаем со старейшинами. Узнаем, что от нас хотят, попрощаемся и уйдем домой. Все просто.

— Я бы даже прощаться не стал, — проговорил, слегка повеселев, Ларин, бросил еще один взгляд на стену каменного барака и шагнул внутрь, увлекая за собой остальных.

Несмотря на присутствие за каменной стеной мертвецов, замученные долгим переходом финикийцы хорошо выспались, смирившись с судьбой. Более того, в тот вечер случилось неожиданное событие — их, впервые со дня пленения, отвязали от ненавистного бревна, освободив руки. Однако тут же замкнули ноги в деревянные колодки, так что передвижение даже по тому помещению, куда их определили, сделалось теперь почти невозможным.

Впрочем, в тот вечер никто из пленных финикийцев не обратил на это особого внимания. Никто не попытался вырваться и бежать, когда им неожиданно стали разрезать веревки и по одному отсоединять от сучковатого бревна, соединившего их, казалось, навечно. Даже Леха Ларин был настолько изможден этой бесконечной дорогой, что позволил надеть на себя деревянные кандалы. Лишь бы побыстрее рухнуть на солому и принять горизонтальное положение, дав отдохнуть уставшим мышцам.

Чайка также безропотно позволил снять с себя одни путы и надеть другие. И все же на следующее утро, спокойно разгибая плечи и поигрывая свободными запястьями, Федор ощущал едва ли не самый мощный прилив счастья за последние дни. Этому не мешали даже массивные колодки, в которые были замкнуты его ноги. Он сидел на соломе, которой щедро был усыпан каменный пол провонявшего смрадом помещения — «мертвецкой», как прозвал его командир карфагенян, — и смотрел на светлое пятно, которое давали три небольших окна под потолком.

Лучи оттуда узким световым столбом протянулись наискосок от стены до самой двери, освещая центральную часть каземата. Помещение было не из самых больших, как подумал поначалу Федор, здесь от силы могло разместиться человек двадцать-тридцать, если вповалку. Значит, догадка о том, что в соседнем помещении судят только преступников, заслуживающих внимания старейшин, имела под собой основание.

Ларин лежал рядом, раскинув руки в стороны, словно морская звезда, и тоже наслаждался возвращавшейся силой.

— Ну что, командир, — проговорил он вдруг неожиданно тихим голосом, — вот мы и на месте. Что дальше?

Федор посмотрел сначала на него, а потом и на остальных бойцов, лиц которых не видел уже много дней. Сразу за Лехой лежали лучники Цорбал и Пирг, а справа от Федора находились пехотинцы-мечники Абдер, Ганнор и Лиед. Все выглядели изможденными, но еще вполне могли повоевать при удачном раскладе.

— А что «дальше»? — деланно удивился Федор, вновь откидываясь на солому. — Дальше ждем. Наша судьба, уверен, уже приближается неторопливыми старческими шагами.

— Это почему? — от неожиданности Ларин даже привстал на локтях, покосившись на единственную дверь, запертую снаружи.

— Судя по тому, что нас к ней не вызывают, — спокойно пояснил Федор, посмотрев на друга и попытался сделать суровое лицо, — она сама нас посетит.

— Слишком много чести, — буркнул Ларин.

— Наоборот, — спокойно возразил Федор Чайка, — все понятно и вполне практично. Зачем таскать нас сразу во дворец или храм, не знаю, где тут обитают местные вожди. А вдруг мы окажемся не столь ценным грузом? Тогда нас можно казнить прямо на месте. Тем более что место вполне для этих целей подходящее.