Вошел адъютант, проговорив на ходу: «Разрешите?», и положил перед шефом лист бумаги.

— Наконец-то, — проворчал Бушуев. Наконец-то он получил ответ на свой запрос. Радиограмма от военно-морского атташе была короткой. Ну хоть что-то, считал контр-адмирал, отдавая должное выпускнику 1-го факультета «Консерватории» (на языке военных разведчиков — Военно-дипломатическая академия).

Али Мохаммед, 1968 года рождения, уроженец города Энзели. Женился в 1991 году. Его жена и десятилетний сын Халил погибли 14 ноября 2002 года в Палестине во время взрыва автобуса. На пароме «Мавритания» работает с 1996 года — из них первые два года поваром в ресторане. Проживает в Западном Энзели. По характеру замкнут, доверчив...

* * *

Для разведчика мелочей не существует. Для такого опытного, как Бушуев, — тем более. Как не существует и совпадений. Бушуев не стал задаваться вопросом, «можно ли связать факт гибели семьи иранца с интересом к нему Турка». Просто это стало одной из версий. Бушуев, не выпуская шифровки из рук, в первую очередь стал искать аналоги — первый и часто дающий положительные результаты шаг. И без труда припомнил схожий случай.

Бейрут, Ливан. Врач лагеря беженцев, по национальности ливанец, личный доктор шейха, лидера одной террористической организации, которая взорвала несколько американских объектов. «От его физического устранения отказались, он должен был умереть естественной смертью, чтобы избежать дальнейшего кровопролития». Отец доктора был политиком, он и его жена погибли от отравления углекислым газом. Агент, работающий на ЦРУ, предъявил доктору фотографии с места трагедии (на них два трупа — матери и отца врача) и сказал, что «их смерть была неслучайной». Доверчивого доктора обработали на хорошем профессиональном уровне. Впоследствии он получил спецпрепараты — яды, не оставляющие после их применения следов. Ему оставалось лишь встретиться со своим клиентом и на правах семейного доктора дать их шейху.

Собственно, этот был один из излюбленных приемов спецслужб. Иногда сами спецслужбы готовят провокации: убийство, а затем подготовка под него клиента.

Турок был опытным агентом и мог подготовить такую провокацию. Но что стоит за ней? Что именно поручили Али Мохаммеду? Ликвидацию одного человека на «Мавритании»? Группу лиц?

Группу лиц.

Бушуев сорвал трубку телефона спецлинии.

— Боброва мне!.. Бобров? Срочно начинай эвакуацию группы диверсантов. Как это поздно?..

Иранские территориальные воды

— Готово, — наконец сказал Шариф.

— Крекер, проверь. — В то время, когда шейх работал на компьютере, Моравец лихорадочно соображал, что подготовила для диверсионной группы команда сенатора. Настроиться мешали отрывочные фразы: «Продолжения не будет. Список закрыт. Не факт, что он останется жить».

Но именно они и помогли капитану.

Устранить его по возвращению на базу не получится даже у многочисленной, но, по сути, бестолковой команды Козырина. Просто у сенатора нет другого выхода, кроме как избавиться от исполнителей. Никто не должен знать, как и каким способом он сделал эти бешеные деньги. Стало быть, акция должна осуществиться здесь, на месте, после звонка Боциева. Что должно произойти потом?

Перед глазами ходовые огни патрульных катеров, широкие лучи прожекторов, шарящих по разряженной глади широкого кильватерного следа парома. Диверсионная группа садится в лодки, а капитаны иранских катеров получают извещение о противнике и накрывают его плотным огнем из реактивных установок.

Неплохой вариант посчитаться с исполнителями, хищно щурился Яков. Тем не менее понимал, что угроза близко, она на самом пароме. Внезапная. По звонку. Активация охраны?

Возможно.

Активация. Почему не активизация? Почему именно это слово пришло на ум?

Активация. Взрыв. Это какой же мощности нужен заряд, чтобы паром затонул в считанные секунды? Даже если на все кингстоны поставить по заряду, и то...

Стоп! Носовой визор — самое уязвимое место морских паромов.

Крепление в пяти точках, машинально вспоминал Яков. На замках и шарнирах. Полную гарантию затопления дает и минирование либо подшипников аппарельного шарнира, либо соединения крюков и петель в верхней части аппарели. Взрыв. Рампа открывается, визор подается вперед и, прежде чем затонуть, получает удар бульбом. Бульб ударяет в тонущий кожух, а паром в одно мгновение превращается в цистерну главного балласта подводной лодки и с отрицательным дифферентом и креном идет на дно. Как по команде капитана: «Удиферентовать паром для плавания на глубине сто метров на ходу пятнадцать узлов».

Хорошая команда. И голос знаком: Виталия Козырина. Но кто механик? Кто исполнитель? Он-то должен понимать, что балласт продуть не получится.

И все же подполковник рисковал: сложно потопить целую команду боевых пловцов. Тем не менее резон в его действиях прослеживался все отчетливее: спецназовцам нелегко будет эвакуироваться с тонущего парома и уйти от быстрых боевых катеров — то, о чем подумал Яков в самом начале.

— Крекер, что у тебя? — торопил товарища Моравец. — Проверил?

— Правильно, — подтвердил диверсант. И добавил после непродолжительной паузы: — На каждый счет ушло по сто двадцать миллионов.

Моравец поблагодарил шейха натянутой улыбкой. Прежде чем выстрелить в него из пистолета, Яков сказал:

— I give you a favour. Really. I was sinking not once — I know what does it mean[14].

Он нажал на спусковой крючок и отвернулся. Али-Шариф, заплатив по счетам, упал головой на клавиатуру компьютера.

Яков снова вышел на связь с Вороной:

— Дело сделано. Мы уходим через три минуты. Встречайте нас на носу.

Окинув взглядом каюту, словно провел в ней несколько безмятежных дней, Яков Моравец первым вышел в узкий коридор, где за дверями еще двух кают и в проеме трапа его поджидали бойцы.

Следом шел Крекер, размышляя над словами командира: «Оказываю услугу... Я сам тонул...» Что бы это значило?..

Джура и Ворона снова спустились на нос четвертой палубы — этот стратегический для диверсантов район лайнера, место проникновения и отхода группы. К моменту возвращения основных сил там все должно быть чисто. Однако им пришлось слегка понервничать, когда вместе с ними в лифт села пара пассажиров.

— Какая палуба, сэр? — спросил Джурыкин, смело глядя в лицо более высокому и представительному арабу. На террориста не похож, размышлял новоявленный стюард. Хотя от чего отталкиваться, чтобы сравнить? Как такового стереотипа террориста не существует. Вот, глядя на фото Саши Ульянова, никак не скажешь, что это он «бросил в царя бомбу».