бомбардировщика Ту-22М, который не однажды проносился над головами экспедиции, покачивая крыльями и передавая условными сигналами: «Мы с вами, дорогие ребята!»

И как финал (знаю от В. Н. Снегирева), каждый год 31 мая ребята отмечают это знаменательное событие, и всегда в 2 часа 45 минут они поднимают стакан, и первый тост всегда один и тот же – «За наш полюс!». А потом после застолья на рассвете идут играть в футбол, как когда-то давно там, на полярной льдине. Они говорят, что тогда на Северном полюсе, 31 мая в 2 часа 45 минут ночи, каждый из них чувствовал, что это была высшая точка в их жизни, в их судьбе. Тогда, как признаются очевидцы, самые твердые рыдали как дети, понимая, что ничего подобного тому, что случилось в их жизни, уже не будет.

Володя Леденев стал удачливым предпринимателем, он с успехом продвигает новые технологии. Вася Шишкарев как был рабочим ЗИЛа, так им и остался – это его принцип. Вадим Давыдов сделал крупную карьеру в медицине, а начиналась она тогда, в экспедиции, где он был полярным врачом. Толя Мельников продолжил службу в секретной воинской части. Володя Рохманов уехал из Москвы и уже многие годы живет и работает на Дальнем Востоке, там ему легче дышится, как он говорит. Только Дима Шпаро, который совсем недавно отметил свое 70-летие, остался профессиональным путешественником, полярником. Он совершил еще несколько сложнейших переходов, один из которых СССР – Северный полюс – Канада.

Его дело теперь продолжает сын. Они вместе активно работают, руководят туристической организацией, которая занимается экстремальными походами, экстремальными экспедициями, в которых принимают участие в том числе и молодые люди с ограниченными физическими возможностями.

Главный радист и замечательный конструктор Леня Лагутин умер. Хозяин дачи в Подмосковье, на которой многие годы собирались ребята, – Юра Хмелевский тоже ушел от нас навсегда. С волнением узнал, что его сын Петька положил в гроб отца футбольный мяч, тот самый, которым они играли в футбол на полюсе…

Эти ребята, из экспедиции Шпаро, которые на деревянных лыжах… Они мне потом подарили одну лыжу и палубные часы, которые висели на шнурке у Дмитрия Шпаро под рубахой, чтобы они всегда находились в одной и той же температуре; эти часы Московского 1-го часового завода теперь всегда со мной, как и эта, побывавшая на Северном полюсе лыжа, на которой отчетливо написано, что она изготовлена на молдавском комбинате. Ребята покорили Северный полюс на этих лыжах молдавского производства! Дмитрий Шпаро – доцент Института стали и сплавов, математик, на практике доказал всем, что в СССР умеют обеспечить самую необычную экспедицию всем необходимым не хуже, чем немцы, шведы или американцы.

Все это было очень важно. Из этих, казалось бы, мелочей складывался исключительно привлекательный, героический образ советского молодого парня, которому по силам самые невероятные дела. Таким молодым человеком можно было гордиться. Именно это представлялось достойной жизнью для советского парня или девушки.

Прошло около двух десятков лет, и теперь… достойная жизнь – это большие деньги, шикарная иномарка в собственном гараже, жена – длинноногая, тощая, капризная топ-модель, еще недавно ходившая по шикарному подиуму в «Крокус-Сити», загородный дом в три этажа за шестиметровым забором с охранником в будке у ворот…

«Дети Папанина» – так, пожалуй, можно назвать Дмитрия Шпаро и тех, кто был в его экспедиции, кто в 1979 году впервые в истории преодолел на лыжах тяжкий путь от материка до вершины мира – Северного полюса. Полюс покоряли на собачьих упряжках, прилетали на самолетах, и вот идут на лыжах, фактически – пешком.

Полюс всегда притягивал людей как магнит. Арктика всегда проверяла людей, учила высокой романтике.

Но вернемся к нашим путешественникам. Ребята шли по следам великих предшественников. Готовиться они начали аж в 1971 году, а двинулись по маршруту в 1979-м. Позади были годы подготовки, впереди – неизведанная дорога к полюсу, дорога мужества. Переход группы комсомольцев на лыжах до Северного полюса стал замечательным примером для юношей и девушек. Примером целеустремленности, высоких моральных и физических качеств советской молодежи.

Не без гордости вспоминаем мы, что решение поддержать этот переход родилось в стенах Центрального комитета комсомола и в редакции «Комсомольской правды».

Ребята и сейчас вспоминают, что гораздо тяжелее всяких морозов и ледяных торосов были чиновничьи преграды. Вопросы в каждом ведомстве были свои, но по сути одинаковые: кто это все придумал, кто возьмет на себя ответственность и даст разрешение, и главное… кто будет отвечать, если утонут, замерзнут или, еще хуже того, – уйдут в Америку. Даже полярники разделились. Одни активно поддерживали, другие вставляли палки в колеса. Это были те, кто считал Арктику своей вотчиной и ревновал, ревновал этих молодых ребят к «своему Северу». Вот они-то и стояли стеной.

Справедливости ради отметим, что Иван Дмитриевич Папанин, а также известный сегодня исследователь Арктики и Антарктики Артур Чилингаров поддерживали и верили в этих ребят.

Так кто же, в конце концов, возьмет на себя ответственность? Конечно, ЦК ВЛКСМ! Мы понимали, что, если вылезти с этой темой рано, когда еще ребята только завершают подготовку и тренировки к походу, риск налететь на отказ – высокий.

Ваш покорный слуга, первый секретарь ЦК ВЛКСМ, отправился в Центральный комитет партии только тогда, когда экспедиция уже стартовала, когда были преодолены первые, очень трудные километры пути через торосы и открытую воду прибрежных районов Северного Ледовитого океана.

Никогда не забуду свои первые разговоры на эту тему в ЦК КПСС. Безусловно, поддерживали нас те, кто каждый день по долгу службы и своих обязанностей работал с комсомольскими организациями: Николай Федорович Рубцов, Георгий Иванович Федотов. Это были замечательные, глубоко порядочные люди. Но, увы, последнее слово оставалось не за ними.

Мне было сказано: «Поговори с Михаилом Васильевичем Зимяниным, секретарем ЦК КПСС», бывшим в годы войны комсомольским работником в Белоруссии.

Зимянин выслушал меня, чертыхнулся, нервно зашагал по кабинету: «Да, интересно, но один я, пожалуй, не решу. Придется доложить Михаилу Андреевичу Суслову».

И вот я стою перед Михаилом Андреевичем Сусловым – членом политбюро, секретарем ЦК, «серым кардиналом», как его тогда величали, человеком, который всем казался сухим, замкнутым педантом. Рассказываю об экспедиции, которая фактически уже началась, о наших планах успешного достижения Северного полюса. Горячо рассказываю о том, что за всем этим стоит вера в ребят, а еще – серьезный воспитательный замысел.

Михаил Андреевич помолчал, обдумывая услышанное, потом стал задавать обстоятельные вопросы. Я уже рассказывал об этом.

Не раз во время этого разговора я покрывался испариной и холодным потом…