Желание бежать быстро исчезло, пятки стали неподъемными, как чугунные ядра. Буквы встрепенулись и поменяли угол, накаляясь, как паяльник, наполняясь ярким ализариновым оттенком.

Андрей нашел в себе силы посмотреть в другой конец грязной улочки. Темнота. Теплый ветер с гудением пролетел по каменному тоннелю, оживляя жестянки на шершавом асфальте. Волосы Андрея зашевелились, как змеи Горгоны, растревоженные ветром. Затем ветер стих. Банки умерли. Гул умолк. Лишь укол в руке снова напомнил о себе.

Улочка по-прежнему была пуста, но сейчас она выглядела еще и опустошенной. Между стенами повисла тень отчаяния, слышалось прерывистое дыхание Андрея. Его взгляд впивался в конец улицы, но там был черный туман. Такой же туман был у него в голове, и этот туман застилал в памяти отрезок времени с момента у танцевальной школы до этого смрадного места. Казалось, воздух затвердел – Андрей не мог свободно вдохнуть. Неужели время остановилось и пространство исчезло? – ведь они не существуют в реальности… Реальности иной… бестелесной.

Что-то беспокоило Андрея, где-то в глубине его подсознания. Он сделал шаг по направлению к концу улицы-тоннеля, игнорируя покалывающую боль в руке, где-то в районе лучевого сгибателя запястья. Впереди были туман и мрак, впереди была темнота.

Вдруг в затылке появилось ощущение тепла, которое быстро разлилось по всей шее приятным забвением. Вспомнилось детство в деревне у бабушки, где он бегал наперегонки с ветром по пшеничному полю. Желание ворвалось в разум, и Андрей повернулся, не смея оспаривать его. О чудо! В конце тоннеля открылся великолепный пейзаж, как будто перенесенный с картины Моне. Спокойно колышущие пшеничные стебельки утопали в веселом солнечном свете. Поле походило на золотое море, по которому слабый бриз гнал плавные волны. Кончики рта потянулись вверх, изгибая губы в улыбке. Умиротворенное зрелище было куда приятнее черной стихии на противоположном конце улочки. Вот и незагрунтованная дорожка, оставляющая зигзаги пыли за собой. Вот и огромная яблоня, на которой плоды с блестящей кожурой – один лучше другого. Ветерок, сладкий запах кукурузы. Дымок от одинокого костра вдалеке, скрип весел лодки у пруда. Пиявки. И гусиный укус, отдающийся уколом в правой руке.

Сигнал системы был погашен другим импульсом. В прекрасном поле просматривались очертания дома. Маленького домика, чем-то похожего на его двухкомнатную квартирку. Балкончик с оранжевыми перилами – как начинающийся закат. Стоя на нем, он часто встречал Наташу взглядом, цепляясь за каждую деталь – от прически до узоров на платье.

Она была прекрасна тогда… Но сейчас ее в картинке не было. Балкон заполняло пустое пространство цвета спелого апельсина. Андрей еще раз просмотрел всю картину: домик, балкон, закат. Всматриваясь в нависшее над домом небо, отливающее закатным цветом, он вдруг отметил про себя, что оно какое-то неестественное. В нем не было ни облачка, ни птицы, ни поднимающегося тумана. Не было жучков и насекомых, которые обычно появляются к вечеру. Отсутствовала всякая перемена цвета по мере того, как проходило время. В картинке не было жизни.

Но вдруг цвета стали растекаться, подобно дешевым краскам на холсте, разоблачая подделку. Оранжевый цвет поржавел, а затем налился кровью. Красным огнем.

Андрей отпрянул, даже отпрыгнул. Его напряженный взгляд теперь был обращен к надписи на стене. Опять эти красно-бордовые горящие буквы: «ПРОБУЖДАЙСЯ». Наваждение какое-то… Он развернулся и побежал в противоположную сторону улицы, в густую мглу.

Ветер загудел в ушах, в глазах потемнело…

Неожиданно для себя в конце улочки он врезался в прозрачное стекло и отлетел на несколько шагов назад. Так бывает, когда вы хотите выйти на балкон, но не замечаете прозрачную дверь и натыкаетесь на нее. Через это огромное, невесть откуда взявшееся стекло Андрей увидел огни города, погрузившегося в ночь, места, где проходило время под названием «жизнь». От города его отделяло стекло, и он, подавшись вперед, протянул руку и коснулся холодной поверхности. По телу, слегка покалывая кожу, пробежал легкий электрический разряд, но Андрей после всего пережитого уже ничему не удивлялся – просто изучающе смотрел на город сквозь стекло.

Вдруг послышался шум, походящий на завывание ветра, и огни города постепенно исчезли. Жизнь за стеклом испарилась, и перед ним предстала ужасная сцена: он увидел самого себя, с жестокостью избивающего охранника. Сцена была представлена эксплицитно, с деталями и даже в замедленном режиме в некоторых моментах.

Андрей стоял, не веря своим глазам и не смея шевельнуться. Сцена закончилась. Но тут же начался новый «фильм», опять про него самого.

Вот он, Андрей, поднимается по ступенькам многоэтажки, открывает дверь и заходит в коридор. В кухне слышится какая-то возня, скорее всего, это Наташа готовит ужин. Но его лицо выглядит хмурым, он явно недоволен чем-то. Взгляд цепляет приоткрытую сумку на тумбочке около гардероба перед входной дверью. Андрей заглядывает в нее и, словно заподозрив что-то, опускает руку в недра. Вытаскивает какой-то белый конверт, в котором находит визитную карточку с написанными мелким почерком словами на обратной стороне и ключи, но не от его квартиры. Он читает послание на карточке. Ярость и гнев искажают его лицо, закипая, он идет на кухню.

– Приветик, – приветствует его Наташа с улыбкой.

– Опять работала? А ведь сегодня суббота…

– Да, – она в легком замешательстве от его тона.

– И завтра будешь работать?

– Я же говорила, иногда…

– Насыщенный график? А?!

– Да… Но в чем, собственно, дело, Андрей?

– Уж не с ним ли ты с ним работаешь?!

Он бросает перед ней на стол белый конверт. Она как будто впервые видит его, затем изучает содержимое. Немного подумав, говорит спокойно:

– Ты знаешь, я сама только сейчас… вижу это…

– Гребаная лгунья!

– Успокойся, как ты можешь так говорить…

– Молчи!

– Да ты опять ревнуешь и бесишься без причины. Опять! Это же всего…

Но она не успевает договорить… Его рука, описывая дугу, отвешивает сильную пощечину. У нее подкашиваются ноги. Она падает на пол и ударяется головой о ручку кухонного ящика. По ее лицу расплывается багровая клякса, она хватается за голову, сжимается.

Андрей хватает нож и застывает в угрожающей позе, как будто прислушиваясь к чему-то или… к кому-то… внутри себя, в самом себе. Затем в ярости разносит все, что попадается под руки: тарелки, стаканы. Он размахивает ножом, не слыша ее молящий, испуганный крик:

– Не надо… хватит…

Он выскакивает из квартиры, виден только асфальт под его ногами, убегающее вдаль шоссе.

Экран темнеет, фильм закончился.

Тут же экран превращается в зеркало, и Андрей видит свое отражение. На его бледном лице ужас и горечь.

Он вспомнил! Вспомнил все, что случилось тогда!