— Мил, тебе не кажется странным, помимо нашей, на парковке ни одной машины. — Маринка вытягивает шею, провожает взглядом шмыгнувшую за дверь Дарью и важно проследовавшего за ней крепыша.

— Кролик должен вот-вот подъехать, у нас маршрут короче чем у него, поэтому мы добрались раньше. — объясняю убирая звук на личном телефоне, рабочий ставлю на вибро режим, звонки поступающие на этот номер, я должна слышать даже при наступлении апокалипсиса.

— С кроликом все понятно, кроме него, должны же быть гости.

— Может пешком пришли, кто их разберет, этих избранных. — неуверенно отвечаю и вижу как с улицы заворачиват черный мерседес представительского класса. — Клиент прибыл! — бросаю Маринке.

Только мы с ней сползли с сидений на коврики, мерс заехал на стоянку и припарковался через одно машиноместо от хонды. Дверца автомобиля хлопнула, пиликнул сигнал блокировки….

— Машину запер, значит приехал без водителя, — шепчу одними губами.

— И хорошо, — так же тихо отвечает Марина, — иначе пришлось бы от свидетеля избавляться.

Мадам Лемоан корчит страшную рожу….

Дашкина машинка тряслась от гомерического хохота. Отсмеявшись, кое как выползли наружу. На полусогнутых, после сидения в неудобной позе ногах, посеменили ко входу в заведение.

Где черти Коромыслову с Сонькой носят? — подумала я нажимая на кнопку звонка.

— Гостьи в черном, по приглашению Ольги Корнеевой, — загробным голосом сообщаю выпучившему на нас глаза, крепышу в золотой ливрее.

— Жрицы темной воды, луны и Нибиру. — вторит Марина. — Жрица Дольче, посмотри какая у мужчины на плече лямба сидит. Ауру ковыряет.

— Вижуууу, большую дыру расковыряла. — Завываю не мигая уставившись на правое плечо крепыша.

Крепыш нервно дергается, мгновенно багровеет лицом.

— К столику не провожайте, нас мать Шушунда приведет! — окончательно добивает мужика Марина, он пошатываясь отходит в сторону.

Мы с Маринкой, сомкнувшись плечами, следуем в зал.

— Ольга Викторовна! Ведьмы в здании! Я под гипнозом… — хрипит позади ливрейный крепыш.

Нам собственно не до предрассудков неуравновешенного мужика. Мне то уж точно….

Я стараясь сохранить невозмутимость на лице, впечатлялась убойным интерьером. Стены, лепнины, потолок, все позолоченное. Ощущение такое, что ты в огромный золотой сундук залез. Тяжелые троны- кресла, обтянуты пурпурным бархатом, на спинках кресел, вышита золотом буква: "К". Огромная люстра свисающая с потолка, подозрительно тускло светит. Похоже большая часть лампочек, перегорела.

Д-аа. Если ресторан и знавал лучшие времена, то они безвозвратно канули в Лету.

Всего два стола занято, за одним Дарья, за вторым — Платон Зайчонок восседают. На тронах. От стены отделяется официант в золотой жилетке… И исчезает в проеме задрапированном шторами в цвет кресел.

Остановившись за два стола от Зайчонка, Марина хватает меня за руку.

— Я что-то чувствую! — хрипит испуганно.

Я показательно замираю, с полминуты стою как вкопанная.

— Проклятие Герасима. Где-то рядом…. Слепая прозреет… Рыжая…. С ней ничего не случится…… В течении часа нельзя покидать ресторан. — вещаю на весь зал.

Зайчонок тканной салфеткой вытирает лоб. Дашка приподнимается с трона…

И тут, из-за пурпурных штор, выскакивает Ольга Корнеева. Сияя счастливой улыбкой несется к нам.

— Драгоценнейшие мои! Как я признательна, что смогли уделить время, нашему скромному заведению! Ваше появление в Кронах, величайшая радость. Четыре стола в резерве! Когда такое последний раз было? — это Корнеева на ходу выкрикивает.

— Супер прикид, даже я испугалась. Выступление слышала, много не поняла, но, если сможете избавить от визитов Платона, буду очень благодарна. — быстро шепчет добежав до нас.

— Постараемся сделать все, что в наших силах, — очень серьезно говорит Марина Лемоан, закатывает глаза и продолжает:- кто-то из постоянных гостей, носит на себе проклятие. Темная вода не называет имени…. Вижу! Вижу траву, на которой пасутся серые кролики…. Или зайцы.

— Да. Я тоже их вижу. Жрут чужую морковь. Младший кролик о чем-то просит старшего…. Что-то плохое, с маленькими девочками и их мамой связанное….

— Ольга! Позови охрану, выстави этих шарлатанок! — Взвизгивает Платон Герасимович вислоухий.

Я на него таким взглядом уставилась… Кролик на троне обмяк.

— Мать Шумунда мне подсказывает….- затягиваю не сводя с Платона глаз.

От входа с топотом бежит крепыш в ливрее. Чем-то сильно озадаченный.

— Там, там, — тычет пальцем в сторону входной группы, — еще жрицы! Жрица Филя и жрица Чита. Орденоносные. Хотят присоединится к шабашу.

***

— В чем проблема? Почему не пропустил уважаемых жриц в ресторан? — Ольга рыкнула на ливрейного, тот развернулся и трусцой припустил назад, ко входу. На бегу ущипнул себя за руку, видимо хотел убедиться, что не спит.

Корнеева тем временем сосредоточила внимание на Зайчонке. Вперила в него пронзительный взгляд и прошипела:

— Кто дал вам право оскорблять моих гостей, в моем же заведении? Извольте извиниться, иначе попрошу порчу на вас наложить.

Не ожидал Зайчонок от Ольги подобного выпада. Губы у вислоухого затряслись от удивления и возмущения.

— Ноги моей больше не будет в рассаднике мракобесия, — бормочет Платон Зайчонок, с опаской косится на Маринку, потом на меня, тянется за брошенным на соседнее кресло пиджаком.

Смыться собрался. Пусть бежит, как раз с Коромысловой в вестибюле столкнется!

Ехидно подумала я, пребывая в полной уверенности, что орденоносные жрицы Филя и Чита, не кто иной, как Соня и Людочка.

По каким критериям отбирают в чиновники? Нет. Неправильно поставлен вопрос: кто Платона Зайчонка принимал на службу в Мэрию? Эти люди не заметили у данного индивидуума отсутствие мозгов? Зайчонок повесил пиджак на согнутую руку, тоскливо посмотрел на нетронутый салат и вместо того, чтоб отправиться на встречу с неизбежностью в лице Коромысловой, вздумал угрожать Ольге.

— Ждите проверку, — брякнул необдуманно..

Мы с Маринкой переглянулись, снова сомкнулись плечами медленно надвигаемся на охамевшего Кроля.

— Сглазим его! — злобно скалится мадам Лемоан.

— Мать Шушунда, планета Нибиру, обратная сторона луны, призываем вас на помощь, в совершении обряда! Пусть проклятье Герасима всей своей мощью свалится на трясущегося перед нами человека в белой рубашке, вцепившегося руками в свой лапсердак! — запричитала я. С выражением.

Так совпало, что именно в этот момент, из вестибюля понеслись странные звуки. Что-то вроде горлового пения на два голоса. К двум голосам присоединяется третий, но не поет — подвывает.