- Ну, - протянула неопределенно,немного помолчав, неохотно добавила, - Если честно, то немного.

Шеф рассмеялся, тихим, довольнымсмехом, а я понуро опустила голову. Мдааа, с моей больной фантазией и испорченнымимозгами точно пора лечиться.

- До чего тесен мир, - подивиласьизвестному факту. - А я твоего друга огрела бутылкой по голове, когда онпристал ко мне в клубе, - весело произнесла я, но тут же погрустнела. - Онпоставил меня на счетчик, сказав, что буду должна. И видимо пришло времяплатить по счетам. Вот только что он от меня хочет?

В мужских глазах мелькнуловоспоминание, конечно, про этот случай ему рассказал ящейка, помню, помню,когда я мялась у двери кабинета в первый день работы.

- Я разберусь, - категорично, безшанса на возражения, поставил точку шеф.

- Да кто тебя просит? - вспылилав ответ, как всегда.

Мы зло смотрели друг на друга,кто кого переглядит.

Принесли горячее. Руки официантамелькали между нашими перекрестными взглядами, никто не хотел уступать, мы обаборолись за меня. Я вела борьбу за свою самостоятельность, Руслан за моюбезопасность. Идиотизм.

- Домой тебе нельзя, поживешьпока у меня, - заговорил мужчина нейтральным голосом. Я нейтрально промолчала.Шеф тут же достал телефон и дал распоряжение охране своего особняка, чтобыДарью Сергеевну пропускали в любое время дня и ночи, в лицо меня уже видели.Лихо.

Ели молча, угрюмо поглядываянапротив. Обиженные дети, ей богу.

Неожиданно лицо шефа изменилось,рука с вилкой застыла на полпути ко рту, затем медленно опустилась на тарелку,отложив прибор.

- Тебя только избили тогда? -раздался хриплый голос.

- А этого мало? - К чему онклонит?

Руслан сделал несколько глотковвина, поставил бокал на стол, сильные пальцы с силой сжали хрупкую ножку, небоясь, что стекло может треснуть. Внутренний накал мужчины возрастал, а я никакне могла понять, что вдруг случилось, вяло жевала, продолжая наблюдать за ним.

- Тебя... - замолчал, нахмуривлоб.

Дилемма на мужском лице сталанапрягать.

- Не томи, хочешь спросить,спрашивай, - со страшным ожиданием, раздраженно поторопила я. Такаянесвойственная нерешительность шефа меня неожиданно напугала.

- Тебя насиловали? - выпалил наодном дыхании, и замер в напряженном ожидании.

На секунду растерялась, послечего меня пробил смех. Но этот смех был не от веселья, а от облегчения, анагнетал-то, нагнетал.

- Не помню, - отмахнулась легко,как от нечто незначительного.

- Я серьезно, - хмурый взгляд, неразделяющий моего веселья.

- Ну, а если серьезно, то я непомню, - накрутила на вилку длинные макароны и отправила в рот. Ммм,вкуснятина. Темные очи напротив прожигали насквозь.

- Ты можешь ответить на вопрос? -вскипел Руслан. По-моему меня сейчас будут убивать.

- Изнасилования не было, если несчитать насилие над телом, - абракадабра из моих слов прозвучала какиздевательство. Готовый рвать на себе волосы, а скорее на мне, мачо заскрипелзубами. Не удивлюсь, если сейчас у него из ушей дым повалит.

- Даша, - сиплый голос от едвасдерживаемых эмоций, и мужская рука чуть ли не потянулась ко мне. Или мнепоказалось?

- Руки чешутся меня взгреть? -колко подсказала я.

Буря эмоций пронеслась помужественному лицу, красные пятна злости на щеках сменила бледность. Опустиввеки, шеф несколько минут сидел неподвижно, как застывшая скала.

И уже когда я стала волноваться,не умер ли он там, неожиданно поднял голову.

- Нет, - правдиво покачал головойРуслан. - Но вывести человека из себя тебе ничего не стоит.

- Изнасилования не было, каксказали в больнице, - произнесла без эмоций. Все надоел, получи, раз тебе такнеймется.

- Трудно было сразу ответить?

Обвинение резануло слух.

- Да, - с вызовом сверкнулаглазами. - Потому что, это мое личное дело и больше никого не касается, - вилкавоткнулась в кусок мяса, лежащий на тарелке, и осталась там, чуть пошатываясь.

Второй раз за эти полчаса, мысмотрели врагом друг на друга. Ну что тут скажешь? Слов нет, одни эмоции.

- Давай спокойно доедим, -примирительно произнес шеф. Вражеский стан выбросил белый флаг, ожидая реакциивторой стороны.

Моя улыбка напоминала улыбкуДжоконды, неуловимая, загадочная, каждому, кажется, что она обращена именно нанего, на самом деле, никому.

Медленно поднялась с места.

- Куда ты? - моя рука оказалась вплену мужской.

- Попудрю носик, - и выразительнопосмотрела на свое запястье. Руку убрали. Так, стоп, чего-то не хватает. - Черт,где моя сумочка? - спохватилась только сейчас.

- Не волнуйся, я захватил ее свечера, она в машине, -

У меня и вправду слишком быстроменяется настроение, если еще минуту назад я с раздражением смотрела на этогомужчину, то сейчас готова была его расцеловать. Мысленно, конечно же. Хотяпочему мысленно?

Руки опустились на холодныйкерамик по обе стороны раковины, большое зеркало напротив, но в него я несмотрелась. Чего я там не видела? Свесив голову, следила за каплями воды,скользящими по белой, идеально гладкой поверхности и исчезающими в отверстиеслива. Что за меланхоличные повадки появились у меня? Сначала звезды, теперьэто, что-то со мной происходит, только пока не пойму что. И мне очень ненравилась моя реакция на Руслана, я вовсе не так безразлично холодна, как хочуказаться, наши перехлестные баталии, то, как воспринимаю слова, поступки,доказательство тому, что слишком близко к сердцу подпустила его. Кто он дляменя? Просто друг детства? В голову впервые ворвался подобный вопрос, замер,огляделся, испугался и убежал. Друг... Ну не враг же. Нет, не враг, твердо иоднозначно, а дальше, ответить еще не готова. Совсем не готова. О-хо-хо, воткак дела разворачиваются.

В дамскую комнату ворвались двевеселые подружки, спугнув комфортное уединение. Минуты две я слушала ихщебетание с постной миной, затем побрызгала в лицо холодной водичкой,промокнула салфеткой и вышла.

Тело неприятно напряглось, когдаподходя к ширме нужного столика, услышала два голова, один из которых былженским. Опань-ки, это как называется? Сердце кольнуло, на что я не обратиланикакого внимания. А называется это, свято место пусто не бывает, противнохихикнул голос изнутри, ноги промаршировали мимо, взгляд на мгновение зацепилсяза улыбающееся девичье личико, ммм, миленькая, отвечающее на мужское внимание.

Четкие движения, без эмоций, вкорне задушен росток ревности. Тьфу, тьфу, тьфу, не дай бог.