Для вида мы поглядывали на экран. Но разговоры не прекращались. С ней было интересно. Можно было обсудить все: от природных явлений до политики. Она многое знала. Не сказать, что это ходячая энциклопедия, но интересные истории и факты все же рассказывала.

- Странные у тебя были мечты в детстве. Мне казалось, что девочки мечтают о принцах на белых конях, о розовых платьях, - я постоянно задавал ей вопросы о прошлом. И она отвечала. Как мне казалось, без утайки.

- Меня не баловали. Розовый цвет я не любила, да и вообще в куклы играла мало. А принц у меня был уже тогда. Только не на коне, а скорее на белом горшке, - Машенька засмеялась.

- Да ты уже тогда обольщала мужчин?

- Ага. И тумаки за это получала регулярно, - очаровашка смеялась, явно вспоминая свое детство.

- Ну-ка, с этого места подробнее! – мне стало действительно интересно.

- Меня Маришка лупила постоянно за Генку. Стоит ему ко мне подойти, или поговорить со мной. А если он меня конфетой угостит, то все! С синяками можно уйти было.

- И ты это терпела? Или сдачи давала?

- В первое время давала. А потом научилась дружить втроем, - она смотрит на меня и улыбается, а у меня в душе щемит от осознания, что ее в детстве колотили. – Ну правда, раз уж Генка так хочет со мной дружить, а Маришка по нему сохнет, почему бы не дружить нам втроем. Мне-то до Генки дела не было никакого. Я тогда вообще на мальчиков не засматривалась. Мне всегда казалось, что нужно жить в свое удовольствие. А мальчики-мужчины – это лишняя проблема. Они тебя ограничивают в свободе. Тот же Гена контролировал, с кем я дружу. А дружила я с плохими мальчиками и девочками. Вот я и стала Маришу привлекать к себе. Так мы и сдружились. Пока я поджигала сараи или бегала на заброшки, Маришка обхаживала Генку. Отвлекала.

- Ничего себе у тебя детство было, - я и в правду был удивлен. Никогда бы не подумал, что такая очаровашка могла так шкодить. – А родители как относились к твоим причудам?

- Никак. Не вмешивались, - с каким-то смущением ответила Машенька. – Да и длилось это недолго. Где-то годам к одиннадцати я встала на путь исправления. А помогли мне Генка с Маришкой. Они уже вовсю лечили животных тогда. Вот и меня приобщили.

- Сколько же ты с ними уже дружишь?

- Получается, что двадцать восемь лет, - говорит задумчиво, но тут же начинает смеяться. – Вот такими кабачками рядышком лежали, - показывает она руками, имитируя форму овоща.

Я смеялся над ней и был поражен одновременно. Только за то время, что я ее знаю, она испытала столько страха и ужаса, что не каждый человек выдержит. А Машенька сидела со мной рядом и с неподдельной улыбкой веселилась.

- А вы со своими друзьями давно дружите? – теперь она решила узнать обо мне больше.

- С Вадиком мы с девяносто четвертого под пулями ходим. Нас еще тогда солдат-срочников отправили в Чечню. Служили мы в разных частях, но там оказались вместе. Получается, что уже больше двадцати пяти лет. Мы отслужили второй год на войне и остались на контракте. В девяносто девятом к нам присоединился Леха. Он тоже отслужил уже в армии, но на войну во время срочки не попал. Вернулся домой, обнаружил свою благоверную с каким-то мудаком. Пробегал за ней два года и пошел тоже по контракту служить. Так мы все вместе и держимся, - я повернул голову в сторону Машеньки.

Она смотрела на меня пристально и с интересом. В глазах проблескивало сочувствие:

- Вы были на войне? Долго?

- До самого окончания. И потом тоже. До 2009 года.

Девушка тяжело вздохнула так, что ее плечи поднялись и не сразу опустились. Отвернувшись от меня и посмотрев в сторону, задумалась о чем-то своем.

- Наверное, двадцать лет ТАКОЙ дружбы и не сравнится с моими почти тридцатью. Страшно было на войне?

- Не верь тому, кто говорит, что на войне не страшно. Там всем страшно. Даже самым матерым. Если не за себя боишься, значит, за друзей переживаешь.

Повисла неловкая пауза. И мне она не нравилась, не хотелось говорить о грустном сейчас.

- Ладно, не будем о печальном, - начал я переводить тему на детство Маши. Меня оно беспокоило больше всего. И вообще, все ее прошлое. – Ты сказала, что тебя не баловали. В детстве. Почему? У тебя были строгие родители?

- Не совсем, - опять девушка смутилась. – Но у меня действительно было мало игрушек, сладости только по праздникам, а дня рождения детского не было ни разу. Я сладкую вату-то попробовала уже взрослой, когда стала сама деньги зарабатывать.

Мда. Хотел прекратить разговоры о грустном, но все равно возвращаемся в уныние.

- Вы были правы. Когда спросили, что меня недолюбили родители, - Машенька повернулась ко мне и улыбнулась. Улыбка грустная.

Она открывает мне душу. Я ликую про себя. Лишь бы ничего не помешало. Вспомнил!

- Давай немного скрасим твое детство! – подскочил я, попутно замечая ошарашенный взгляд моей очаровашки.

Достаю из шкафа под телевизором мыльные пузыри. На прошлую днюху мне их пацаны вручили. Так и сказали: «Чтобы все проблемы лопнули, как эти мыльные пузыри». Посмеялись тогда, да и убрали.

- Пригодились! – протягиваю Машеньке тубу. Сам открываю вторую и дую.

Маша заливисто смеется. Все отдам за ее смех. Просто, чтобы был постоянно. Всегда. Ну или как можно чаще.

Минуты две мы пускаем пузыри. Одновременно, чтобы их было много. Вся комната в пузырях. Поглядываю на Машеньку, которая сидит рядом со мной на диване с вытянутой ногой, бережно уложенной мной ранее на пуфик. Она будто в детство возвращается. Да и мне хорошо. Так хорошо, что хочется спросить о сокровенном.

- Маш, можно задать тебе вопрос? Только ответь на него честно.

- Задавайте, я сейчас добрая, - улыбается девушка, глядя на меня.

- Ты спрашивала у меня, почему я одинок до сих пор. Теперь я хочу узнать, а почему ты по-прежнему одна? Не верю, что за это время ты не нашла человека, который бы в тебе души не чаял. Или ты действительно, разочаровалась в мужчинах?

Я боялся, что она закроется. Но Маша начала отвечать с серьезным лицом:

- Всегда была уверена, что люди приходят на землю парами. Что изначально у каждого из нас есть своя половинка. Нужно только встретить. И тогда станет тяжело дышать без нее, захочется обнять и никогда в жизни не отпускать. Это именно то, про что говорят «и целой жизни мало для любви». Я пыталась найти ее, но никак. Два года назад решила, что хватит. Если это правда, половинка сама найдет меня.

Машенька вновь на меня посмотрела. Взгляд серьезный, но от ее близости и подобной откровенности у меня все жжет в груди.

- Значит, ты еще не нашла своей половинки? – спросил с опаской для себя с необычной для себя хрипотцой в голосе.

- Теперь уже даже и не знаю, - ответила девушка, не отводя от меня взгляда.