— Нам говорили, что на фьордах много образованных людей, — негромко начала я.

— В Варисфольде, — угрюмо кивнул Краст. — В Нероальдафе. Альсколе. В других местах. Не в Дьярвеншиле.

— Твой отец… хм, Ингольф-хёгг умел писать? — если нет, то это могло бы многое объяснить.

— Умел. Но плохо. Он ненавидел… — Краст нахмурился, подбирая слово, — учение.

— Образование?

— Да. Считал, что с ним Дьярвеншил станет таким же, как Саленгвард. — И, видя мое недоумение, пояснил: — Мертвый город фьордов. Урок для всех ильхов. Когда-то Саленгвард был самым просвещенным городом от Горлохума до Красных Озер. Он спорил с самим Варисфольдом и никому не подчинялся. Сейчас там лишь тени и призраки прошлого… Нельзя желать слишком многого. Надо беречь то, что есть. Ингольф-хёгг считал, что наука погубит фьорды. В Дьярвеншиле она была под запретом.

— Значит, здесь никто не умеет писать? — изумилась я.

— Хальдор умеет, — в глазах Краста возникло такое выражение, что стало не по себе. И я вспомнила: Хальдор — это тот красавец, что привел меня в кузницу. Значит, именно он здесь и самый образованный… Но как так получилось?

Гадать не пришлось. Краст откинулся на спинку стула, сверля меня недобрым взглядом.

— Хальдора Ингольф-хёгг готовил в наследники. Хотя он ему не сын, а лишь сын брата. Хальдора учили читать и писать, правильно брать женщин и разбираться во всем, что положено знать истинному риару.

Разноцветные глаза смотрели в упор, ожидая какой-то реакции, но я лишь подняла брови.

— А разве женщин можно брать еще и неправильно?

Краст усмехнулся, и закаменевшие плечи расслабились. Не полностью, конечно, кажется, полностью ильх не расслабляется даже во сне, но ощущение натянутой тетивы ушло.

— Я беру ради своего удовольствия, чужачка, — хмыкнул он. — Но риару это непозволительно. Неправильно. Только у риаров нет выбора. Этому мне тоже надо… научиться.

Он как-то устало потер лоб.

— И все же хозяин этой башни ты, а не Хальдор, — осторожно сказала я, решив сексуальные трудности риаров обдумать позже. — Как так вышло?

— По праву крови и силы. Я заявил свое право на башню, и буду здесь, пока кто-то из воинов не кинет мне вызов. — Он снова замкнулся, и я решила не продолжать расспросы. Хотя внутри просто зудело от желания узнать больше. Кто его мать? Как прошло его детство? И почему прежний правитель Дьярвеншила не признал сына?

— Похоже, мне повезло, что я не застала Ингольфа, — задумчиво уронила я. — Потому что не представляю свою жизнь без книг. У меня большая семья, сестры и брат, так что в детстве я вечно искала тихий угол, чтобы спрятаться и почитать.

— Разве я спрашивал тебя о семье? Я не хочу об этом знать, — оборвал Краст, а я скрипнула зубами. Проклятый ильх, ну почему он такой… трудный?!

Убрала упавшую на лицо прядь, чтобы не вспылить, и снова склонилась над бумагой.

— С именем мы разобрались, попробуй написать Дьярвеншил.

Очень медленно и отчаянно скрипя по бумаге, заскользил грифель. Эти буквы риар тоже знал, и я решила схитрить:

— Дьярвеншил… напиши любое слово, которое будет означать это место.

— Дьярвеншил значит Злая гора, — не глядя на меня, сказал ильх. — И я не знаю, как это пишется.

— Злая гора? — удивилась я. — Видимо, не случайно крепость назвали именно так. Вот есть в этом что-то правильное! Ну что же… будем учиться писать и это. Давай я покажу.

Обошла стол и склонилась рядом с риаром, вычерчивая на бумаге буквы. Его ладонь лежала рядом с моей, и я вдруг увидела, что Краст смотрит не на пропись, а на мои руки. Внимательно, пристально. Рассматривает пальцы, костяшки, запястья, виднеющиеся из-под края рукава. Потом взгляд скользит выше — до сгиба локтя. Перемещается вбок. Очень медленно поднимается от округлости груди до ключиц. Замирает.

— Достаточно, — неожиданно он отбросил карандаш и поднялся.

Ответить я не успела, дверь снова закрылась за риаром. А я прижала холодные ладони к вспыхнувшим щекам, удивляясь странному ощущению. Вроде и не сделал ильх ничего, даже в глаза не посмотрел, а мне жарко стало…

Краст положил ладони на камень, прислушался. Скала пела свою извечную песню, шептала о волне, стачивающей ее, о деревьях, щекочущих корнями, о ветре, облизывающем вершину…

Говорила о своем, том, что было за столетия до риара и будет столетия после. О людях скала молчала. Мелкие и суетные, они были ей неинтересны.

Краст надавил, заставляя камень открыться. Скала заворчала недовольно. Ей не нравилась сила, способная разъединить ее части, злила. Злая гора… Краст сжал зубы, без слов приказывая, и скала дрогнула, неохотно поддалась, размыкаясь. Узкий коридор, образовавшийся в плотной породе, сомкнулся, стоило ильху пройти его.

Но назад Краст и не смотрел. Тонкие красные прожилки, испещрившие свод пещеры, осветили печальную картину. На утоптанной земле одиноко валялась пара десятков тусклых золотых монет, небольшая горка меди, несколько поцарапанных кубков да женских безделушек. В огромном пространстве, способном вместить хёгга, эти жалкие остатки места силы казались насмешкой. Не сдержавшись, Краст пнул кубок, и он, описав в воздухе дугу, шмякнулся о стену и смялся от силы удара. Мелкие рубины высыпались на землю, блеснув кровавыми каплями.

Краст потер переносицу, заставляя себя успокоиться. Однажды он видел эту пещеру иной. В тот день, когда надел кольцо Горлохума и Ингольф привел мальчика сюда. Юный ильх застыл, пораженный, глядя на груды золота, сундуки с тканями и шкатулки с драгоценностями. Ингольф окинул сокровища взглядом и подобрал валяющийся у ног нож. Совсем простой, с кривым лезвием и треснувшей костяной ручкой.

— На вот, — насмешливо кинул клинок на землю. — По закону каждый, кто сумел поймать душу хёгга, получает от риара дар. Бери, гаденыш. И запомни — это все, что получишь в Дьярвеншиле! Не надейся на большее. Хоть с кольцом, хоть без — но ты лишь выблядок своей дикой мамаши! Не более того! А теперь убирайся, чтобы я тебя больше не видел и не прибил ненароком!

Ингольф рассмеялся, глядя в лицо мальчишки. А Краст молча подобрал с земли кривой нож, сжал в руке. Стер кровь, текущую из носа, растянул в усмешке разбитые губы. Бой за душу хёгга оказался непростым.

— Благодарю, мой риар, — тихо произнес он. Вскинул голову, не мигая глядя в глаза отца. — Благодарю за дар, которым однажды убью тебя.

И, развернувшись, пошел к широкому коридору, ведущему наружу. Ингольф кричал позади, посылая на голову наглому выблядку проклятия перворожденных, но Краст не слушал…

…Снова потер переносицу, прогоняя видения прошлого. Сейчас оно не должно волновать. Ингольф мертв, но гораздо важнее то, что Дьярвеншил разорен. Войдя в сокровищницу спустя годы, Краст не поверил своим глазам. Здесь ничего не осталось. Жалкие крохи богатств, веками накопленных предками риара. Место силы всегда священно, его пытаются не только сохранить, но и приумножить. Потому что это не только пещера, где способен залечить свои раны черный хёгг, но и безопасность всего города.