Оглянулся, хмыкнул, подошел к двери. Рату стало интересно – и что же теперь будет делать его новый друг и сообщник? Вышибет дверь с ноги – и тем привлечет внимание охраны? Не-ет, одноглазый не такой уж дурень. Да и, судя по тщедушному виду и общей слабости, такой подвиг был бы ему не под силу. Даже Ратибору – не под силу, дверь-то надежнейшая, из мореного, окованного широкими железными полосками, дуба. Шам явно задумал что-то другое… почему не сказал? Верно, сейчас позовет охранника и…

Наг не произнес ни слова. Просто встал напротив двери, чуть наклонив голову, и падавший в слуховое оконце тусклый лунный свет блеснул на его лысой башке серебристо-голубым зайчиком, едва уловимым и блеклым, как и все тени ночи. Стоявший сбоку Рат видел, как шевелятся, тянутся к двери, глазные щупальца шама: словно болотный осьминог выжидал жертву, вот-вот нападет, затянет…

Одноглазый явно что-то делал, и это требовало много сил. На бледном высоком лбу его выступили крупные капельки пота и, словно божьи коровки, медленно поползли вниз, к шее. Шам умел колдовать?! Мысленно звал кого-то? Приказывал? Мать что-то такое рассказывала про эту странную расу, правда, немного – сама мало что о них знала.

Щупальца шевелились, беззвучно раскрывался безгубый рот, похожий на пасть какого-то хищного зверя, единственное око шама горело желтоватым светом. И все так же стекал по лбу и щекам пот.

Так продолжалось недолго. Не прошло и минуты, как Ратибор услыхал за дверью шаги и голоса охраны. Скрипнул засов, и вошедшие тюремщики, приземистые, с массивными надбровными дугами, парни, словно заколдованные, медленно повалились на пол и тут же захрапели.

– Я так и знал – ты колдун! – выглядывая на лестницу, восхищенно прошептал Рат.

Похоже, его новый знакомец был этими словами весьма польщен. Правда, буркнул в ответ что-то невразумительное, да махнул рукой: мол, некогда тут рассусоливать – надо уносить ноги. Что ж, он был абсолютно прав.

Не оглядываясь, беглецы поднялись по темной лестнице наверх, к выходу, забранному надежной кованой решеткой, за которой виднелись желтоватые отблески костра. Слава всем богам, решетка оказалась открытой, ведь через нее только что вошли надзиратели. Вошли, а вот запереть за собой забыли, хотя, наверняка, имели на этот счет самые строгие инструкции. Да уж, дисциплинка у лесных нео хромала, на то они и дикари. А их страхолюдный вожак Ксарг был просто не в состоянии проследить за всеми.

Было довольно холодно, сыро и ветрено, дождь то переставал, то вновь начинал лить, сквозь разрывы туч проглядывала луна и несмелые белесые звезды.

– Не надоело? – гулко прилетело сверху, со смотровой площадки башни.

– Не надоело! – повернув вверх широкую, с тяжелой квадратной челюстью, морду, проорал в ответ длиннорукий дикарь в накинутой через правое плечо волчьей шкуре. На поясе его тускло блестел нож в изящных, с золочеными вставками, ножнах. Трофей.

– На рывок не проскочим, – всматриваясь, прошептал Ратибор. – Слишком уж их много – целый караул. Десяток.

– Уже восемь, – шепот шама звучал прерывисто и едва слышно, видать, на тех двоих, что спали сейчас в камере крепким здоровым сном, сил было потрачено немало. – Впрочем, и с этими мне сейчас не справиться – сразу всех не убить, не усыпить. Слишком, слишком много! Не думал, что их так много будет.

– Ничего, – успокоил Рат. – Прорвемся – болота совсем рядом. Надо только придумать, как дикарей отвлечь.

Ругая отвратительную погоду, караульные коротали время за светской беседой. Уж что-что, а почесать языки нео обожали.

– Ррарг пусть расскажет, как он поймал ту девку! – длиннорукий ткнул пальцем в одного из сидевших на корточках парней с тупой мордой дегенерата.

Лесные дикари обожали сидеть на корточках, даже если рядом было на что присесть.

– Ррарг расскажет! – дегенерат явно обрадовался приказу. – Как раз и хотел. Еще не ночь была, и уже не день, когда Ррарг ее заметил. Фигуристая такая девка, упитанная. Ррарг ее потом и скушал – вку-у-уусно!

– Пусть Ррарг говорит не о еде. О другом! Славным воинам интересно про другое послушать.

– Да! Да! Про другое! – охотно закивали нео.

Сверху снова закричали:

– Не надоело-о-о-о?!

– Не надоело! – откликнулся длиннорукий вожак. – Так что, Ррарг будет рассказывать или будет сопли жевать?

Сидевшие обидно засмеялись. Кто-то подбросил в костер дровишек – с искрами взметнулось вверх красно-желтое пламя.

– Ты не можешь усыпить их? – повернул голову Ратибор.

Наг сглотнул слюну:

– Одного… ну – двух. Всех – нет. Извини, не знал, что их так много. Обычно у башни бывает двое.

– А сегодня ветер и дождь, вот все у костра и собрались – что им служба? Одно словно – дикари. Гляди, и сейчас-то вот-вот подерутся… Молодой-то, похоже, завелся. Не понравилось, что над ним смеются… Х-хо! – от пришедшей вдруг мысли, молодой человек едва не всплеснул руками. – А ты их поссорить не можешь? Молодого на кого-нибудь натравить…

– Поссорить? – единственный глаз Нага просиял, и темная щель рта изогнулась в улыбке.

Шам замер, склонив голову, точно так же, как совсем недавно, перед запертой дверью узилища, и точно так же вздрогнули, потянулись к костру щупальца…

– Кто сопли жует? – вскинулся, вскочил на ноги молодой. – Ррарг сопли жует? Кто это сказал? Ах, Чихх?! Ах ты… Ну, Чихх сейчас узнает, сейчас…

Злобно зарычав, Ррарг вытянул вперед руки и бросился на сидевшего напротив караульщика с жиденькой бороденкой и узкими, в отличие от всех прочих нео, плечами. Бросился, вцепился длинными пальцами в горло… Узкоплечий в ответ шваркнул разошедшегося парня ребрами ладоней по шее. Приложил от души, но безуспешно – Ррарг вовсе не успокоился, а еще больше разозлился.

Кто-то бросился разнимать, кто-то вступился за Ррарга… Миг – и началась общая свалка. Словно искорку к сухой соломе поднесли.

– Эй, хватит! – вскочив, вмешался десятник. – Кому сказано? Ах вы ж, гнусь болотная!

Не долго думая, он схватил палку и принялся охаживать по бокам кого попало. Драку заметили и на башне, снова закричали:

– Не надоело-о-о-?!

Что там случилось дальше, Ратибор уже не видел. Ухватив за руку Нага, он побежал к болотам, куда добрался бы куда быстрее, ежели б не шам. Тот едва шевелился и хрипло, с кашлем, дышал…

– Не могу… не могу больше… Я… я предупреждал…

Остановившись, Рат опустился на корточки:

– Давай ко мне на спину! Ну, живо же – залезай.

Конечно, можно было бы бросить уже ставшего ненужной обузой попутчика, но так поступали лишь дикари, а Ратибор все же был воин, воин коломенских Башен, и отец его был воином, и мать. В конце концов, без этого тщедушного одноглазого уродца столь дерзкий побег вряд ли был бы возможен… Что ж – не так уж много и весил шам!