— Господин доктор, ускорьте роды! Пусть с медикаментами. Моя подруга больше не выдержит этих болей.

— Почему? Она чувствует себя нормально.

— Это только кажется. Она ужасно страдает.

— Медицинских показаний к стимуляции родов нет. Но если госпожа Раймунд пожелает, я вызову анестезиолога, и мы сделаем ей укол в спинной мозг.

— Нет, только не эти брутальные процедуры! Вы варвар!

— Нет так нет.

— А роды не ускорятся, если моя подруга будет ходить?

— Что вы здесь шепчетесь? — вмешался господин Маркуард.

Врач не обратил на него внимания и вздохнул:

— Госпожа Шварц, в этой стадии на роды уже не повлиять, хоть бегай, хоть сиди, хоть лежи.

Она сжала кулаки.

— Не может быть, господин доктор, как-то всё же можно повлиять.

— Запаситесь терпением, госпожа Шварц! Выпейте кофе, успокойтесь...

— Не хочу я вашего кофе, пыточный вы мастер!

В дверь позвонили.

И опять ни одной акушерки не оказалось на месте, и доктору самому пришлось идти открывать дверь. Там стоял румяный молодой человек со светлыми волосами и голубыми глазами.

— Что вам угодно? — спросил врач.

— Я опоздал? Прошу вас, пропустите меня, у меня тут сын сегодня родится.

— Правильно, я вас припоминаю. Вы будущий отец будущего племянника моей старшей акушерки.

Голубоглазый непонимающе пялился на него.

— Да входите же, молодой человек! —добродушно пригласил врач и отступил, пропуская его вперёд. — Вы вовремя.

— Где Аня? То есть госпожа Раймунд.

— В предродовой палате. Четвёртая дверь налево.

Смутная догадка заставила доктора Лемана последовать за ним — и правильно: ему удалось предотвратить худшее. Рыжая вскочила со стула и напустилась на вошедшего:

— Что ты здесь забыл, Себастьян?

— Я отец. Я хочу быть при родах!

— Ты всего лишь производитель! А подруга Ани — я! И тебе здесь нечего делать! И ребёнок тебя не касается!

— Но я отец этого ребёнка! — настаивал молодой человек.

Она повернулась к врачу:

— Господин Леман, вышвырните вон этого человека!

— Но... почему же?

— Аня, прошу тебя! — обратился молодой человек к роженице. — Я хочу присутствовать при родах, ведь это же мой сын!

Господин Маркуард снова вмешался:

— Господин Леман, уймите этих скандалистов! Почему моя жена должна страдать из-за запутанных отношений моей свояченицы?!

— Сам уймись, Роберт! — огрызнулась рыжая.

— Не смей говорить со мной в таком тоне! — закричал Маркуард.

Доктор поднял руку, чтобы утихомирить присутствующих:

— Господа, прошу вас, господа... Никто его не слушал. Госпожа Шварц бушевала:

— Себастьян, сейчас же убирайся отсюда, иначе я вышвырну тебя собственными руками!

— Но я отец ребёнка!

Господин Маркуард поддержал его:

— Оставайтесь, молодой человек! Ещё не хватало, чтобы нами командовали женщины!

— А вот это наиподлейший мужской шовинизм! — надрывалась рыжая.

В этот момент у двери снова позвонили.

Доктор Леман был рад поводу ретироваться и выскользнул из палаты. Что-то в этой семье всё же ненормально!

В коридоре он столкнулся с Хайке. Та, как всегда, была с вытаращенными глазами.

— Господин доктор, скорее звоните в психиатрию! Мы стали жертвами нашествия сумасшедших.

У двери снова позвонили.

— Успокойтесь, пожалуйста! Конечно, все немного взволнованы. Это можно понять...

— Какое там взволнованы! Господин доктор, эта рыжая требовала от меня, чтобы я из женской солидарности ускорила роды её подруги. А тип в полосатом костюме предлагал Биргит пятьсот евро, если она устроит так, чтобы его жена родила первой. Они просто помешались!

— Это действительно несколько странно, — задумался Леман. — Куда они так торопятся?

У двери позвонили в третий раз. Из предродовой палаты доносились дикие крики.

Хайке замахала руками:

— Господин доктор, мы с Биргит одни! Что нам делать, если ситуация выйдет из-под контроля?

Он растерянно поскрёб подбородок.

— Да, что же делать? Я должен проинформировать о начале родов запасного дежурного. Но главврач оторвёт мне голову, если я вызову его раньше времени.

— Боже мой, а Сюзанна как назло в декретном отпуске!

У двери звонили уже непрерывно. Туда побежала Биргит и вернулась взволнованная:

— Господин доктор, там два субъекта, говорят, что они из газеты, и у одного с собой огромная камера.

— Только этого недоставало! — схватился за голову врач.

— Они хотят снять новогоднего новорождённого.

— Ой-ёй-ёй, — стонал доктор. — Если их впустить, назавтра весь город будет перемывать косточки нашей больнице!

— Что мне им сказать, господин доктор?

Ругань в предродовой палате набирала обороты.

— Лесбиянка! — кричал мужской голос.

— Обыватель! — отвечал ему женский визг.

Послышался звон разбитого стекла. С грохотом опрокинулся стул. В палату вбежала Хайке с криком:

— Что здесь происходит?! Вы в родильном отделении!

Доктор Леман наконец принял решение:

— Мы не можем не впустить прессу. Биргит, пригласите журналистов, чёрт с ними! Пойду посмотрю рожениц, пока их сопровождающие не перегрызли друг другу глотки.

Два часа спустя обе сестры достигли родовой фазы. Биргит хлопотала вокруг госпожи Маркуард в родовом зале номер один. Хайке вела роды госпожи Раймунд во втором зале. При мягком посредничестве доктора Лемана удалось уломать госпожу Шварц, чтобы молодой человек тоже был допущен к родам. Только после этого доктор Леман отважился позвонить главврачу:

— Алло, госпожа Дахель, это доктор Леман...

— И вы хотели бы поговорить с моим мужем?

— Именно это я и хотел сказать, госпожа Дахель.

Тут же трубку взял главврач:

— Ну что, началось?

— Да.

— Хорошо, буду через пять минут.

До его прихода Леман метался между двумя родовыми залами и столкнулся с представителями прессы.

— Какая из двух женщин разродится первой? — спросил один журналист.

— Господа, если бы я был Иисус Христос, я бы смог вам ответить. До сих пор опережала госпожа Маркуард. Но теперь вперёд вырвалась госпожа Раймунд. Исход гонки по-прежнему неясен.