Северус Снейп, Мастер зелий, декан Слизерина и преподаватель зельеварения, недовольно скривился, глядя на директора, и молча опустился в широкое кресло у камина. Короткий взгляд на часы дал ему знать, что Дамблдор разбудил его в третьем часу ночи. Еще пять лет назад брюнет решил бы, что у старого волшебника имеется какое-то срочное дело, раз тот без угрызений совести прервал сон подчиненного, но ныне Северус знал Альбуса гораздо лучше и убедился, что директор уже много лет страдает бессонницей и отсутствием хоть крупицы такта.

— Что случилось, директор? — окончательно успокоившись и затолкав собственные эмоции поглубже, холодно спросил Снейп, глядя на горящую голову в своем камине.

— Северус, мальчик мой, я ведь просил тебя быть в школе и заняться подготовкой, — с мягким укором начал Альбус. — До занятий осталось всего две недели.

Снейп промолчал, обсуждать эту тему ему хотелось меньше, чем любую другую. Зельевару и без того хватало проблем все последние десять лет.

— Альбус, вам не кажется, что я и так делаю больше, чем должен?

Для Северуса новый учебный год всегда начинался не 1 сентября, как у многих других учителей, и даже не за неделю до начала года, как у других деканов, а на следующий день после того, как студенты разъезжались по домам.

Позволив себе один полноценный день отдыха, мужчина приступал к подготовке. Он спускался в свою личную лабораторию и водружал котлы на огонь. Ему предстояло сварить годичный запас зелий для Больничного крыла: успокаивающее, кроветворное, кровоостанавливающее, восстанавливающее, костерост, бодроперцовое — эти зелья он варил в первую очередь. И большими партиями в огромных котлах, чтобы хватило наполнить тысячи хрустальных и керамических флаконов разного размера. Дальше он готовил остальные лекарства: мази всевозможного назначения, смеси трав для успокаивающего чая, витаминное зелье, сложные противоядия, кучу косметических зелий и даже противозачаточное, на которое каждый год возникал нешуточный спрос, особенно в дни квиддичных матчей и перед экзаменами. Еще Снейп готовил то, что даже в списках Помфри шло под кодовым шифром: сложные восстанавливающие зелья, разные виды снотворного, зелье доверия, зелье правды. Все это хранилось в особой комнате самого зельевара, и он перепроверял за колдомедиком, чтобы то же самое зелье Сна-Без-Сновидений не выдавалось слишком часто одному и тому же студенту.

Подготовка годичного запаса занимала у Северуса не меньше месяца. Порой он стоял над котлами и до конца августа, если его умудрялись отвлекать. Но Снейп смиренно отдавал свой законный отпуск этому занятию, зная, что в течение года у него просто не хватит времени на все необходимое, а дети не проникнутся ситуацией и продолжат болеть.

В этом году Северус приступил к зельям на несколько дней позже. Да и другие учителя разъехались по домам с опозданием. И все из-за Дамблдора.

Сначала директор устроил дополнительный педсовет по итогам года, где затронул тему поиска нового преподавателя защиты. В тот день Северусу пришлось вновь выдержать несколько сочувственных взглядов и заверения Дамблдора, что тот никому другому не может доверить как пост декана Слизерина, так и пост преподавателя зельеварения.

После этого кое-кто из учителей привычно собрался в уютном кабинете Помоны, чтобы запить приторно сладкий чай директора парой рюмок ее фирменного бренди. Сам Снейп в эту маленькую компанию влился на второй год своего преподавания, когда профессор Спраут просто взяла его за локоть и привела к себе, не желая что-либо слушать.

Тогда Снейп еще не чувствовал себя своим среди тех, кто когда-то его учил. Зельевар все еще ощущал себя зеленым студентом и пытался за непроницаемой маской скрыть неуверенность. Но, как оказалось, некоторые преподаватели в силу собственного опыта видят новичка насквозь. И видят, что ему нужна помощь.

В первый раз на таких посиделках Северус жутко смущался и не представлял, чего ожидать. Он слишком хорошо знал, какие о нем ходят слухи, и опасался, что за закрытыми дверями маски спадут, что он ощутит осуждение профессоров в полной мере.

Но потом оказалось, что добродушная Помона, не всегда и всем понятный Филиус, строгая с больными Поппи и молчаливая Ирма — милейшие люди. Они не осуждали его за прошлое, даже немного сочувствовали, будто Северус все еще был их студентом, совершившим всего-то глупый проступок.

Постепенно эти люди и пара часов, проведенных в их компании, стали для Северуса отдушиной. Коллеги не стеснялись друг друга, не юлили и не хитрили. В них не было двойного дна, как в каждой фразе Дамблдора. Волшебники могли спокойно обсудить работу других, возникшие проблемы, сложных студентов и неудачные решения по учебной программе. И эта возможность выпустить пар помогала каждому. Но Северусу особенно.

Лишь рядом с коллегами мужчина понял, что на него свалился груз, который не так-то просто утащить. Коллеги-деканы искренне ему сочувствовали и много хвалили за старание. А ведь в первое время Снейп и не осознавал, как тяжело ему приходится.

Но в личной беседе Филиус Флитвик как-то отметил, что Северус делает для своих змеек гораздо больше, чем делал Слизнорт. И гораздо больше, чем Минерва сейчас — для своих львят.

МакГонагалл учила и самого Снейпа. В школьные годы он искренне считал, что профессор трансфигурации просто ненавидит слизеринцев и всегда подыгрывает своим гриффиндорцам. Но потом Снейп стал учить сам и обнаружил, что Минерва глуха не только к ученикам других факультетов, но и к своим собственным львам. Первый раз это случилось после происшествия с одной из студенток, едва не совершившей суицид на почве неуверенности в себе и травли со стороны однокурсников. Бороться с межфакультетным противостоянием у Северуса не выходило, но своих змеек зельевар приучал жить сплоченно, уважать друг друга. И сам внимательно следил за каждым своим студентом, перенимая навыки у Флитвика и Спраут.

Забота о студентах отнимала силы и время. Среди года Северус просто не мог уделить должное внимание базовым лекарствам для Больничного крыла. Он должен был проводить занятия, проверять домашние работы, патрулировать коридоры, назначать и проводить отработки, сидеть на собраниях, участвовать в бесконечных чаепитиях Альбуса, встречаться с родителями, а кроме этого с пристальностью гончей отслеживать каждого своего студента с первого и до последнего курса.

Лишь при тесном общении с другими учителями зельевар осознал, как много внимания уделяет детям. Снейп знал каждого. Знал привычки, страхи, внутренние взаимосвязи на курсе и на факультете. Он мог предугадать поведение почти каждого своего слизеринца, а потому умело пресекал очень