– Самаэль…

Слаще меда твое имя, демон. Слаще жизни.

И, подставив лицо лучам солнца, она улыбнулась.

Когда она вернулась в агентство, печаль снова тяжелой шалью легла на плечи. Боль потери звучала здесь натянутой струной. Лика с заплаканными глазами готовила успокаивающий чай для Риты. Дверь в комнату, где скончался Ильвир, была закрыта, оттуда только раздавался иногда перекатами тихий голос Локи, слышались всхлипы осиротевшей рыжей ведьмы.

Граф Виттури и Цезарь закрылись в кабинете, Диего с Сержем и Итсаску искали что-то в компьютерах.

Габриэль сидел растерянно в приемной. Бедный парень совсем не представлял, что тут творится. Настя налила чаю в кружку, достала из пакета, который принесла, круассан и протянула ему. Тот благодарно кивнул брито-зеленой головой.

– Жаль, что ваш низкорослый друг не стал призраком, – послышался вздох у нее за спиной. – Хоть какая-то компания была бы.

– И как вам удается сохранять спокойствие, ваше святейшество? Посреди всего этого кошмара… – Она еле сдерживалась, чтобы снова не разрыдаться.

– Самое страшное со мной уже случилось: я умер, – мягко сказал призрак Родриго Борджиа. Его обычно такие веселые, задорные глаза с сочувствием смотрели на девушку.

– Вы можете присесть, ваше святейшество, – пригласила его Настя.

Папа римский радостно сел рядом.

– Знаешь, дочь моя, чем больше я нахожусь в компании твоих странных друзей, тем больше мне интересно, что тут у вас происходит?

Настя вздохнула:

– Думаю, ты, Габриэль, тоже задаешь себе вопрос, кто мы, как и призрак.

– Я вообще задавал себе вопрос, не двинулась ли ты часом умом. Не знал, что призраки существуют.

– В существовании ангелов, знаешь ли, тоже многие сомневаются, – вставил свои пять копеек папа римский, позабыв о том, что парень его не слышит.

Настя потерла виски. Еще немного, и ее сознание не выдержит. Папа римский был для нее так же реален, как и татуированный ангел, но в то же время они оба были за гранью понятия о реальности.

Она начала свой рассказ. Единственное, о чем не упомянула, так это о том, как жаждали ее крови призраки, на случай, если папа римский тоже загорится похожей идеей.

– Мы пытаемся отыскать артефакты, которые содержат в себе силу Ноктурны. На данный момент самый основной – это картина.

– И пока ребята занимаются отбором возможных мест, где она может быть, я вам предлагаю поехать домой, – раздался голос графа Виттури. Он стоял, прислонившись плечом к косяку двери, сложив руки на груди. На фоне его белой рубашки они казались смуглыми. – Настя, зайди к нам в кабинет.

Цезарь сидел за своим столом, сцепив пальцы в замок.

– Граф рассказал мне про тебя, Настя, – заговорил он, когда она осторожно вошла и граф закрыл за ней дверь.

– Что именно? – спросила она. Неужели рассказал про то, что было в спортзале? «Да не было там ничего!» – отмахнулась часть ее сознания.

– Что ты посвящена. Про кулон. Про ангела, которого нашла в Ином городе.

– Кстати, об ангеле, – попыталась свернуть на интересующую ее тему Настя. – Что с ним делать?

– Ты позаботишься о нем, – раздался бархатистый голос у нее за спиной, и мурашки пробежали по спине к затылку.

– Почему я?

– Ну, ты же его нашла. Значит, он предназначен тебе.

– В каком смысле?

– Смысл найдешь сама. – Граф Виттури подошел ближе. Его карие глаза с золотыми искрами завораживали, и она с трудом перевела взгляд на предмет, который он протягивал. Это была банковская карта.

– Карта агента выдается в исключительных случаях. Здесь есть средства, информация о покупке поступает на мой номер, так что я могу отследить траты. Я даю тебе ее, потому что уверен, ты распорядишься ими разумно.

– Ты посылаешь меня на шопинг? В день смерти Ильвира, серьезно?

– Не злись, Настя, – вклинился в их перекрестные взгляды Цезарь. – Парню нужна одежда, нужно где-то жить. Есть. Так что угомонись и выполняй приказ.

Слезы набежали на глаза. Сама не понимая, на что так обиделась, Настя схватила карту и выскочила из кабинета.

– Пошли, – сердито буркнула она Габриэлю и пошла к лестнице. Парень поплелся за ней.

Настя порывисто шагала и лихорадочно думала, что делать. Она написала Юке сообщение, спросила, можно ли привести переночевать одного друга, японка ответила ей, что они с Мартином уехали в горы на выходные, так что без проблем. Выходные… Настя совершенно потеряла счет времени и дням. Занятия заброшены, Пепе хоть и отпустил ее, но тоже, наверно, ждет. Она даже с родными уже несколько дней не говорила.

Вопрос с ночлегом решен. Настя бросила взгляд на Габриэля: как же не идет ему этот офисный стиль!

– Давай купим тебе что-нибудь из одежды. Шеф дал мне средства, так что не волнуйся, все за счет агентства. Потом поедим и поедем отдыхать. День был тяжелый.

Габриэль покорно кивнул, погруженный в свои мысли. Он почти ничего не помнил до того момента, как оказался на мостовой Иного города. Только имя и то, что он ангел. А потом столько всего случилось, что Настя стала для него единственным существом, к которому хотелось обратиться. И он был благодарен ей за компанию.

Шопинг увлек их обоих. Настя сначала набрала ворох одежды, которая совсем не шла: клетчатые рубашки и простые джинсы на Габриэле смотрелись так же нелепо, как и отглаженные брюки с галстуком. И только потом распробовала бунтарские рваные джинсы, майки со странными надписями, кожаные куртки с шипами.

Ангелу это все очень шло. Он послушно мерил все, что она ему протягивала в примерочную. Папа римский только вздыхал и критиковал, томился, пыхтел и просился на волю. Подавая очередную стопку футболок, Настя случайно отодвинула штору чуть больше обычного и разглядела тату, что шло по всему телу парня: это были ноты, перевитые розами. Она тут же отвела взгляд.

– Знаешь, было бы неплохо, если бы нам позволили переодеть тебя прямо здесь.

Она оставила его в примерочной, оплатила отобранную им одежду и попросила отрезать ценники. Габриэль переоделся и вышел к ней. По тому, как широко улыбнулась Настя, он понял, что ей нравится. Ему тоже было комфортнее, хоть он и не мог толком объяснить почему. Впервые увидев себя в большом зеркале, он ужаснулся, но Настя поспешила его успокоить: он просто оригинален, необычен, вот и все.

– Теперь в парикмахерскую! – скомандовала она.

Настя вошла во вкус. Творить человека оказалось интересным. Она не меняла его, а лишь оформляла, чтобы его индивидуальность стала ярче. Парикмахерша при виде бунтарского вида парня и совершенно обычной девушки хмыкнула: пришли состригать ирокез и снимать пирсинг.