Одела платье белое,

Ну что же ты наделала, —

выводил чей-то гнусавый голос.

— Колян, чего зеваешь? Разливай! По портвешку пройдемся.

Рассеянный свет фонаря с соседней аллеи парка высветил группу подростков, оккупировавшую скамейку. Дарья щурила глаза, пытаясь в полумраке рассмотреть, не затесалась ли среди них нечисть, Валентин все прекрасно видел и без фонаря. Ночное зрение, как обычно, включилось в нужный момент.

— Обычный тусняк. Клиентов нашей фирмы здесь нет, — успокоил он девушку, — проходим мимо.

Однако пройти мимо не удалось. Один из подростков, сидевших на спинке скамьи, спрыгнул с нее и с блатными ужимками, вихляясь всем телом, двинулся навстречу дозору.

— Опаньки, какая цыпочка в погонах, — пропел он, перегораживая тропинку. — А что у нас под формочкой?

Предчувствуя потеху, его товарищи поспешили допить содержимое своих пластиковых стаканчиков и начали обкладывать ночной дозор со всех сторон.

— Молодые люди, ведите себя прилично, — строго сказала Дарья, — я при исполнении.

— И что ты с этим дружинничком здесь исполняешь? — продолжал ерничать юный отморозок.

— Гы-гы… а фраерок в костюмчике, — дебильным голосом заржал долговязый прыщавый парень лет восемнадцати и зачем-то взял свою гитару за гриф на манер дубины. — Колян, чё с ними базлать, дай этому фраеру по морде.

— Блин! Мы ж культурные люди. — Колян сплюнул на землю под ноги Валентину. — По-культурному п…ть будем. Фраер, вали отсюда. Ты нам не интересен, а цыпочкой займутся нормальные пацаны.

На скулах стажера заиграли желваки. Дарья сразу поняла, что еще немного — и он сорвется.

— Так, быстро собрали свое барахло, — жестко сказала она, кивнув на заваленную объедками и бутылками скамейку. — И отсюда бегом! Иначе пятнадцать суток я вам всем обеспечу.

Больше всего она боялась, что Валентин не выдержит и начнет разборку так, как умеет делать только он. Она уже видела его в деле.

— Чё сказала? — Долговязый откинул гитару. Щелкнула пружина, выбрасывая лезвие откидного ножа. — На фраерка своего надеешься? Так он ща сдристнет.

В юнцах бурлила дурь, заквашенная на хмельных градусах, играющих в крови. Их переполняло ощущение всесилия и власти. На вид ни Валентин, ни Дарья не выглядели богатырями, и раз уж оказались здесь, на их территории, то, можно сказать, сами напросились.

Долговязый придурок махнул ножом перед лицом стажера, решив для начала его попугать. Дальше Валентин действовал чисто автоматически. Левая рука, выпустив бутылку с вином, перехватила запястье нападавшего, которое хрустнуло, попав в стальной захват. Локоть другой руки вмял нос в черепную коробку отморозка. Тело гитариста изломанной тряпичной куклой улетело в кусты отдельно от ножа.

— Ты чё, козел! Кореша моего…

На стажера набросились все разом. Дарья отпрыгнула в сторону, одновременно вырубив одного из нападавших ногой, и вытащила рацию:

— Нападение на сотрудника милиции и члена ДНД. Срочно дежурный наряд в Центральный городской парк!

Тут же со стороны улицы послышался вой милицейской сирены, спешащей к центральному входу парка. Зазвенела разбитая об лавку бутылка, затем вторая. Озверевший молодняк вооружался «розочками». Одна из них прошлась по спине Валентина, распоров пиджак. Что поразило Дарью, их не остановил даже вой милицейской сирены. Обычно в таких случаях уличная шантрапа тут же кидалась врассыпную и спешила унести ноги, эти же остервенело лезли в бой. А ведь их не меньше двадцати, сообразила девица. А Валентин даже эльфийской дури не успел принять!

Стажер бушевал в центре схватки, из которой периодически вылетали тела. И тогда юнцы изменили тактику.

— Толян! В сторону!

— Хилый, уйди!

Толпа раздалась, освобождая дорогу стеклянным снарядам. Валентин, дико изогнувшись, увернулся от трех бутылок, но снаряды были запущены практически одновременно, летели по разным траекториям, и один его все-таки достал донышком в висок. В глазах на мгновение потемнело.

— Сзади! — дико взвизгнула Дашка.

Валентин успел отскочить. Лезвие ножа располосовало рукав его пиджака, не задев руки. Стажер зарычал, и драка закипела с новой силой. В темноте раздавался лишь мат, отборная ругань и хлесткие удары юноши, после которых отморозки, как правило, уже не поднимались, но к ним спешило подкрепление! Дарья не поверила своим глазам. Словно весь парк взбесился и задался целью прикончить стажера прямо здесь, на этом месте, на ее глазах. Причем в драку лезли не только подвыпившие юнцы, но и взрослые солидные мужики, пришедшие в парк прогуляться под луной со своей прекрасной половиной. На Дарью они внимания не обращали, несмотря на то что она отрубала всех, кто оказывался в пределах досягаемости, лихими ударами рук и ног, но нападавших было так много, что она поняла: со всеми не справятся, даже если подоспеет наряд милиции.

Дарья выдернула мобильник.

— Полковник! На нас нападение. Все, кто меня слышит, сюда! В центральный парк!

— Держитесь, мы уже близко, — откликнулся Семен. Судя по тяжелому дыханию, он мчался во весь опор. Вероятно, он уже слышал сообщение о нападении по рации.

Валентин бушевал в эпицентре драки, изредка встряхивая головой, чтобы разогнать туман, застилающий глаза. Удар бутылкой по виску не прошел для него даром. Дарья поняла — еще немного, и его просто задавят массой. Отчаявшись, девушка извлекла из кобуры пистолет и выстрелила в воздух.

— Все назад! Или стреляю на поражение!

Обычно это действовало отрезвляюще, но не на этот раз. Дикий, сумасшедший штурм цитадели, в роли которой выступал Валентин, продолжался. Лишь какой-то отморозок крикнул:

— Да прибейте кто-нибудь эту шлюху, чтоб из пугача не шмалила!

От толпы отделилось пятеро юнцов и двинулись на Дарью.

— Ну гады, сами напросились.

Девушка начала стрелять на поражение. Била прицельно, по ногам, выводя нападающих из строя одного за другим.

— Падла!

— Вали ее, суку!

Эти вопли достигли ушей Валентина, до того бившегося буквально на автопилоте. Стажер взревел как дикий зверь, и толпа отхлынула. На мгновение Дарье показалось, что ее подопечный стал выше ростом, глаза загорелись неестественным желтым светом, а из-под верхней губы выглянули клыки. От его мощной фигуры повеяло вдруг такой первобытной жутью, что толпа замерла, почуяв проснувшегося зверя.

— Ой, мамочки, — прошептала Дашка, во все глаза глядя на своего героя.

Волна исходившей от Валентина жути прошлась по толпе, заставив ее отшатнуться, а затем началось паническое бегство. Охваченные ужасом люди рванули врассыпную, теряя по дороге «розочки» и ножи. Причем бежать могли не все. Кое-кто, подвывая, отползал на карачках, справляя нужду прямо в штаны.