конце концов, с тем блондином они были знакомы и действовали в тесном контакте, что называется. С другой стороны, если он её начальник, то ставить подчиненного в известность… Да, скорее всего, не стал бы. В любом случае, проверить не могу. Но пусть причины и истоки покрыты мраком, сейчас-то у нас на дворе не прошлое, а настоящее.

– Но вы можете ответить, зачем все продолжается. Пока ещё.

Светлый взгляд стал совсем прозрачным. И очень похожим на растерянный.

– Я могу приказать дать ответ. И поскольку ваш долг– выполнять приказы, как вы сами сказали…

Все-таки, строго у них тут с субординацией. Любой землянин в этом месте радостно кивнул и наврал бы с три короба, а блондинка выглядит так, будто стоит на краю обрыва и может только ждать, когда я ткну в неё пальцем, нарушая хрупкое равновесие.

– Не буду. Не хочу. Потому что приказывать– это не моё. Совсем-совсем. Особенно кому-то во всех смыслах намного более… э, достойному командования.

Что-то она почти остекленела, хотя должна была бы наоборот, приободриться, что ли.

– Я немного расскажу о наших земных традициях, хорошо? Ну, скорее всего, у вас в далеком прошлом дела шли примерно так же, просто все уже забылось, а для меня…

Я мог бы к этому привыкнуть. Если бы чувствовал себя равным хоть в чем-то. Но проигрывая по всем статьям, корчить из себя шишку на ровном месте? Нет уж.

– Мне с детства внушали, что во главе должен стоять тот, кто лучше большинства. У кого ресурсов больше, внутренних и внешних. Правда, перекосы по этим принципам в итоге пошли такие, что мама не горюй, но все-таки… Основы-то правильные. Саксаулов тех же взять… То есть, аксакалов. Ну да, мудрости они набирались ближе к концу жизни, но это просто потому, что живем мы недолго, а учимся медленно. И как правило, едва-едва что-то начинаем понимать, а уже все, конечная остановка. Поэтому наверное процесс и буксует. Пока.

Куда-то не туда меня понесло, однако. И понятно, почему: взять и признать, что ни хрена не знаешь и не умеешь, все-таки трудно. И ещё труднее донести эту мысль без искажений до чужих мозгов.

– Я догадываюсь, что сооружение, владельцем которого меня объявили, имеет значение. Может быть, даже большое и важное. Но я-то здесь кто? По моим ощущениям– просто придаток машины. Вы же уверяете в обратном.

Наверное, не нужно было затевать этот разговор. Нужно было молча разжевать врученные полномочия, проглотить и запить. Но если хотели держать меня за дурака, так хоть делали бы это правильно, что ли. А не вручали переводчиков, которые у каждой фразы сооружают двойное дно.

– Выполняете чей-то приказ? Сомневаюсь, уж извините. Так было сначала, пожалуй. В первые наши часы общения. Но потом… Потом все изменилось, верно?

И я знаю, почему. Почти уже знаю.

– Вы не похожи на мать Терезу. Я тоже не из числа подвижников и святых. Понимаете мою мысль?

С истуканом вести дела проще. Особенно с послушными. Но мне нужно совсем другое.

Да, это трусливо, постыдно и вообще. Глупо, ага. Кто бы по собственной воле отказался от престола? Из моих старых знакомых– уж точно ни один. Из новых… Ну, новые от мантии с короной бегают. Все поголовно. И меня этим заразили, похоже.

– У вас есть личные цели в этом предприятии? Просто скажите, да или нет.

Она молчала не то чтобы очень долго, но было видно: размышляет. И принимает решение. А потом коротко кивнула:

– Да, сэр.

– Ну и славно. Спасибо за разговор.

Я повернулся к мониторам, не ожидая никаких продолжений, но снова ошибся в расчетах.

– Это шанс для меня, сэр. Маршрут, которым ещё никто никогда не следовал.

Только и всего? Маловато для такого энтузиазма, как по мне. Значит, запишем на полях: скучно тут основной массе живется. Благополучно, сытно, лениво, но душа, как говорится, просит чего-то эдакого, вот и… А может, все ровно наоборот. Может, с пеленок каждый местный житель лелеет мысль стать первооткрывателем хоть Америки, хоть леса за околицей. И когда дорывается до такой возможности, затормозить его невозможно. А ещё есть вероятность…

Я никогда не узнаю истинных причин. Просто не смогу выбрать нужный из всего многообразия смыслов, которые мои переводчики выуживают из моего же опыта. Значит, придется довольствоваться сиюминутными правдами. И если нынешняя говорит: все путем, что ж… Идем на всплытие.

* * *

Мостик ещё хранил следы моего душевного разброда и шатания: пришлось вручную растаскивать рамки экранов по местам. Адъютант, как водится, участия в процессе не принимала. То ли считала, что недавняя откровенность исчерпала лимит сотрудничества на текущие сутки, то ли хотела в очередной раз внушить мне важность моей руководящей и направляющей роли во всем этом бедламе. И кстати, очень похоже, что…

– Вашбродие, разрешите обратиться?

– Какие-то проблемы, товарищ Джорег?

– Да как бы…

– Сами вы не можете их решить, да?

– Да я бы, вашбродие, вовсе мимо прошел, да устав требует известить.

– Что там стряслось?

– Входящий вызов, вашбродие.

Я покосился на адъютанта в поисках поддержки и вариантов решения. Тщетно: лицо блондинки по обыкновению ничего не выражало. А поскольку в моей личной кодовой таблице этой индифферентности стоит давно уже сопоставить нулевой уровень угрозы…

– Соединяйте.

Я ещё не закончил произносить одно-единственное слово, а посреди зала сверкнула молния и раздался гром. Ну, в карманных масштабах, конечно, но общее впечатление было именно таким. Только если дома сначала появлялись тучи, а потом уже начиналось светопреставление, то тут события шли в обратном порядке: в пустом пространстве примерно на дюжину сантиметров выше пола образовалось мутное облако.

Видеозвонок, что ли? Похоже. Хотя…

Это что угодно, только не изображение. Потому что объемное. Потому что четкое до невозможности. А самое главное…

При взгляде на неизвестного абонента сразу вспоминался мишленовский человечек. Только в оригинале он был сложен из шин, а здесь из чего-то странным образом напоминающим жернова разных размеров. Причем соединялись они и вовсе непостижимым мне образом, потому что на общую ось надеты не были, но не рассыпались во все стороны, хотя звонящий нарезал круги и бойко жестикулировал, заставляя свои каменные сочленения стукать друг о друга, высекая искру и… Да, разбрасывая крошки. Одна из которых, кстати, очень даже больно стукнулась мне в щеку.

– Он что, настоящий?

– Проекция, сэр.

Страшно подумать, до чего у них техника дошла. И ещё дойдет в недалеком будущем.

– А он на другом… э, конце провода, нас такими же видит? Настоящими?

– Органы зрения голема настроены на