– Идем, – прерывает он не успевшую сформироваться мысль.

Я быстро оказываюсь сверху и целую его, задевая лицо распущенными волосами. Дима отвечает сквозь улыбку, а потом поднимается, держа меня на руках, и относит в ванную комнату.

* * *

Когда я открываю глаза, рядом на кровати никого. Сквозь задернутые шторы пробирается солнечное утро, рисуя лучами по полу. Обняв соседнюю подушку, я тяну носом и прикрываю в наслаждении глаза. Смесь мужского парфюма и запаха Диминого тела порождает желание. Черт, ночью было просто нечто, даже не представляю, во сколько мы уснули. Тело болит, но все равно это было потрясающе. И я ни о чем не жалею. Интересно, что об этом думает Дима.

Приподнявшись на локте, зову его, но в номере полная тишина. Дотянувшись, смотрю время на телефоне: через пять часов наш рейс. Путешествие подходит к концу, а дальше полная неопределенность. Пожалуй, такой у меня еще не было. Ни жилья, ни работы, и перспективы туманны. Разве только?..

Открывается входная дверь, Дима по-дурацки застывает, увидев меня.

– Привет, – звучит неловко, он все же закрывает за собой дверь и прислоняется к ней.

– Привет, – киваю, садясь и придерживая на груди простынь, служившую нам покрывалом.

– Завтрак мы пропустили, так что придется сразу обедать.

– Отлично, я очень голодна.

Скольжу взглядом за тем, как Дима проходит к своему рюкзаку с вещами и что-то в нем перебирает. Уверена, сам не знает, что. Ясно.

– Я в душ, потом можем поесть и поедем, – встаю, закрученная в простыню, как в платье с шлейфом.

– Да, хорошо, – отвечает Дима, прогулявшись взглядом по мне и отвернувшись.

Утро между любовниками, которые не хотят продолжать отношения, пожалуй, одно из самых неловких. Если, конечно, они не договорились обо всем заранее. А мы не договорились. У нас вообще непонятно, что происходит.

Быстро приняв душ, закидываю свои вещи в рюкзак и смотрю на себя в зеркало. Ладно, все предсказуемо. Странно было бы, если бы такой, как Дима, резко на что-то решился и перечеркнул прошлое. Нет, ему надо будет в нем копаться, вариться и мучиться, пока он не поймет наконец, что в этом спасения нет. Ночь была замечательной, но на этом и закончим.

Киваю своему отражению, которое выглядит куда менее довольным, чем несколько часов назад. Поморщившись, закидываю рюкзак на плечо и выхожу с широкой улыбкой на лице.

– Пошли есть?

Дима встает из кресла только через несколько секунд, за которые пытается высмотреть что-то в моем лице. Бесполезное занятие, конечно, но если хочется человеку, пусть попробует.

* * *

Как только от нас отходит официант, возникает неловкая пауза.

– Ди… – Дима выдыхает мое имя, ища взглядом поддержки, но я молчу. – Слушай, то, что случилось… Это было очень круто, правда. Но… Это было преждевременно.

– Преждевременно? – я вскидываю брови в удивлении.

– Да. Перед тем, как… – слова даются ему с трудом, хотя, уверена, он несколько раз мысленно репетировал. – Перед тем как вступать в какие бы то ни было отношения, я должен решить все с Мариной.

– Марина – это невеста?

– Да. И я поступил плохо по отношению к вам обеим, когда пошел на поводу у своих желаний.

– Брось, – натягиваю улыбку. – Я ведь все знала, и ты мне ничего не обещал. Так что никаких проблем, Дим. У меня. Тебе-то в любом случае придется разбираться, как я понимаю. Ты ведь расскажешь ей?

– Конечно.

Даже удивительно, я-то думала, таких мужчин уже нет. Да и вообще сомневалась в их существовании, подобные экземпляры – это вроде литературного героя, появление которого только в книге и можно увидеть. Но не стоит-таки забывать, что жизнь порой причудливее любой выдуманной истории.

Перед нами выставляют часть заказа, я заталкиваю в себя еду, Дима ковыряет вилкой в салате, пялясь в пустоту перед собой.

– Черт, – вздыхаю, откладывая вилку, и ловлю его взгляд. – Я понимаю, ты себя сейчас чуть ли не презираешь, но просто подумай: почему ты был со мной? Ты ведь не их тех, кто гуляет направо и налево, и если решился на измену, значит, у тебя была причина. И дело не только во мне, дело в твоей невесте и в тебе. Если бы ты ее на самом деле любил, ты бы не сделал этого. Мы оба это знаем.

– Люди ошибаются, – произносит он неуверенно, не поднимая глаз. Складка между бровей становится глубже.

– Считаешь, что ошибся?

Отброшенная им вилка звякает, задевая тарелку.

– Я не знаю, Ди. Не знаю, – Дима запускает руки в волосы, борясь с раздражением. – Я пока не готов оценивать все случившееся. Это было здорово, правда, ничего лучше со мной не происходило. Но это был момент, эпизод…

– А Марина – это вся твоя жизнь, – выдавливаю улыбку, испытывая горькое разочарование.

– Да, она моя жизнь! – он неосознанно повышает голос, но тут же замолкает, косясь по сторонам. Подавшись вперед, продолжает тише: – Восемь лет, Ди, это не шутки. Это не пара ночей за разговорами, улыбками, и классным сексом. Это настоящая жизнь, состоящая не только из романтичного флера, но и из проблем, бытовухи и много чего еще. Тебе легко, потому что ты не привязываешься, не вступаешь в отношения, но я не такой. Я не могу просто прийти к ней и разломать ее жизнь, свою жизнь.

– А мою, значит, можно?

Поймав мой взгляд, он осекается. Громко выдохнув, качает головой.

– Ты неправильно меня поняла…

– Я правильно поняла, Дим. Я поняла тебя намного раньше, чем ты сам думаешь. Мне просто казалось… Впрочем, это неважно уже.

Я встаю, Дима вскакивает следом.

– Ты куда?

– Полетим отдельно, так будет лучше, правда. Жаль, что все так вышло. И пожалуйста, не говори больше ничего, не разочаровывай еще больше, ладно?

– Ди…

Я делаю несколько шагов к выходу. И все-таки обернувшись, натыкаюсь на растерянный взгляд.

– Ты хороший, Дим. Жаль только, что даже хорошие умеют делать больно.

Глава 19

Ди

В эконом-классе между сиденьями намного меньше места, но на это я не обращаю внимания. Повезло, что оказалась у окна, можно на какое-то время забыться, глядя на облака. В груди неприятная тяжесть. Закрываю глаза и сразу начинаю себя ругать. Вот зачем я поддалась искушению? Надумала что-то себе, связалась с таким, как Дима…

Было же очевидно, что после секса станет хуже. Он не из тех, кто ныряет в омут с головой. Окунулся и назад-назад, к бережку. И я это понимала, прекрасно понимала, и все равно пустила его дальше, чем других.

Сейчас мой рассказ о детском доме кажется