По правую руку молчало заброшенное село — останки хат, щербатые челюсти заборов, холодные, давно забывшие о тепле и дыме печные трубы, ржавые рога телевизионных антенн… У меня создалось жутковатое впечатление, что все селяне в одночасье переселились прямиком через дорогу. Из гостей на погост.

Дальше, за селом, проглядывало ровное матово-блестящее пространство, и я не сразу догадался, что это — замерзший пруд. Вон и темные промоины; в лед вмерзло несколько рыбачьих лодок. Чуть наискось от грунтовки, на холме, возвышалось кирпичное строение без крыши.

— Это была церковь. XIX век, — сообщил воспрявший духом Ерпалыч.

За развалинами церкви виднелся одинокий домик; там, наверное, в свое время проживал местный батюшка. Однако разглядывать церковь и предполагаемый дом священника я не стал, потому что перед нами уже вырастали корпуса былой усадьбы, окруженные внушительным забором.

Забор был сделан на совесть: красного кирпича, метра четыре высотой! Для полноты впечатлений не хватало только колючей проволоки по гребню. Зато перед кирпичной кладкой гостеприимно возвышалась еще одна ограда: кованая, чугунная, вся в витиеватых завитках и со стреловидными остриями поверху. Правильно, красота красотой, а попробуешь перелезть — вся задница в дырках будет! Если ты, конечно, не ниндзя какой-нибудь, который «по небу летает и бегает плашмя по стенке».

Небось еще князья Голицыны ставили, чтоб психи от их княжеского призрения не разбежались.

Дорога шла теперь вдоль самой ограды, и кирпичная стена нависла над нами, напрочь закрывая виды на местные достопримечательности. Зато мы для зрителей из усадьбы наверняка были как иа ладошке: пару раз я заметил установленные на стене новенькие телекамеры с круговым обзором.

Ворота оказались под стать осаждению: такие только танком вышибать. Или из пушки. Зато открылось сие фортификационное сооружение само, водителю даже сигналить не пришлось.

Нас явно ждали.

Я оглянулся — где там Фол с Папой? — но все было в порядке: оба кентавра чинно въезжали в ворота вслед за нами.

Справа и слева проплывают заснеженные деревья местного парка, а в лоб на нас надвигается трехэтажное здание со стрельчатыми окнами. Ко входу ведут широкие ступени. Чуть не доезжая до них, водитель вновь сворачивает — и глушит мотор. Стоянка. Интересно, раньше Голицыны и их гости здесь свои экипажи оставляли? А сейчас рядом расположились «Рено» цвета «мокрый асфальт», наглый «мере» из последних, красная «Мазда», и только в углу сиротливо жмется старый «жигуленок».

Приехали.

Просьба освободить вагон.

— Это наш главный корпус… следуйте за мной, Сбоку к ступенькам на скорую руку пристроен дощатый пандус, застеленный ковровой дорожкой. Я не верю своим глазам. И о кентаврах позаботились! Пускай кенты и по ступенькам скакать горазды (сам видел, и не единожды), но вот ведь — проявили внимание!

Прежде чем подняться по ступенькам к гостеприимно распахнутой Лелем двери, оглядываюсь по сторонам. Левее, в глубине парка, виднеется еще одно здание, чуть побольше, четырехэтажное, Справа от главного корпуса приютилась стайка флигелей, гаражи, крытые шифером сараи. Ладно, посмотрим теперь, что у них внутри.

Как говаривал в свое время ослик. Иа, оказалось, что «внутри не хуже, чем снаружи». И даже, можно сказать, лучше. Теперь я уверен: обещая нам в перспективе славные оклады, Лель не врал. С порога, что ли, согласиться?

Сразу у входа — гардероб. При полном отсутствии бдительного гардеробщика.

— Не сопрут? — шутливо интересуюсь я, разоблачаясь.

— У нас не воруют, — сухо уведомляет Лель.

Я ему верю.

Особенно когда взгляд цепляется за висящий на положенном месте, справа от входной двери, оберег-манок. Позолоченные ножны от старинной (небось еще голицынской!) сабли. Неужели местный управдом здесь еще с позапрошлого века живет?! Ничего себе шуточки…

От дальнего конца фойе вверх поднимается широкая мраморная лестница, и правая ее половина опять же превращена в пандус для въезда кентавров. Нет, они все-таки молодцы! Небось в мэрии, к примеру, до такого бы в жизни не додумались! Просто в голову не пришло бы.

— Предлагаю пока подняться наверх, в комнату для совещаний. Там я вам кратко обрисую рабочую ситуацию, а вы сами решите, с чего начать.

Возражений не поступает, и мы поднимаемся на второй этаж. В глубь коридора уходят два ряда одинаковых строгих дверей с табличками: «Зам. нач. по науке»; «Бухгалтерия»; «Отдел планирования экспериментов»; «Зав. экспериментальной частью»; а вот и «Комната совещаний».

Заходим.

Н-да, не комната, а средних размеров зал. Монументальный дубовый стол в форме буквы "Т", мягкие кресла с подголовниками, в углу — два журнальных столика, пушистые коврики на полу (явно для кентавров; и это предусмотрели!); на стене — плоский японский телевизор.

Мы еще только начинаем рассаживаться, когда в кармане у Леля пищит голодный птенец, и наш гид поспешно извлекает на свет Божий миниатюрную трубку сотового.

— …Да, приехали… нет, но собирались… да, понял, сейчас буду.

Немой вопрос в наших глазах. В ответ Лель виновато разводит руками:

— Извините, начальство срочно вызывает.

— Магистр? — интересуюсь я. — Он тут?

— Нет, магистр… не здесь. У него других дел хватает. Я ненадолго, минут через десять вернусь. Вы пока располагайтесь…

Мы располагаемся. От нечего делать я подхожу к телевизору, обнаруживаю на журнальном столике дистанционку и наугад жму кнопку первого попавшегося канала.

— …блокировали все подступы к столице КНР, — ударяет из динамиков голос диктора. В голосе звучат тщательно выверенные трагические нотки. — Возбудитель эпидемии пока не выявлен. Пекин объявлен карантинной зоной. Готовится эвакуация еще не подвергшейся заражению части населения. Специализированные медицинские бригады совместно с армейскими подразделениями осуществляют контроль…

На экране мелькают узкоглазые лица, наполовину скрытые марлевыми повязками. Куда-то гуськом бегут люди в военной форме с кургузыми автоматами на груди, кого-то на носилках загружают в санитарную машину с красным крестом…

Вот это да! Это же столичный канал, международные новости! Ни у меня, ни у моих знакомых этот канал не ловится, его транслируют только по спутниковому телевидению. А здесь, выходит, ловится! Небось и своя «тарелка» на крыше имеется. А на нее, между прочим, разрешение требуется, и получить его ой как непросто! Фима в свое время пробовал. Не дали. Славно они тут устроились!..

— Правительство Бразилии приняло решение о вводе войск в Манаус, где в течение последних месяцев наблюдались массовые волнения и беспорядки. В городе введено чрезвычайное военное положение и комендантский час. Создана специальная правительственная комиссия по чрезвычайному положению, в которую вошли представители министерств обороны, внутренних дел, здравоохранения, начальник комитета национальной безопасности и другие лица. Возглавил комиссию лично президент Бразилии Хуан-Карлос де Сомарильо.