к лицу рацию и приказывает по-английски. Ответные обрывочные фразы вылетают из шипящей рации, как плевки.

Авалиани выключает ее, убирает в сторону и склоняется над столом, сложив пальцы в замок. Тишина прерывается покашливанием Пахомова, шумным дыханием майора и поскрипыванием стульев.

Раздается звонок в дверь. Мы сидим на месте, Авалиани выходит наружу встречать гостей.

– Здравствуйте, – в унисон здороваются они, протягивая руки для приветствия.

– Слава богу, что вы понимаете по-русски! – Кононец вскакивает со стула и, не скрывая восторга, награждает мужчин крепким руко-пожатием.

– Русский говорить, но плохо, – произносит один из них – очень высокий худощавый мужчина в очках в тонкой золотой оправе, одетый в гражданское. – Меня называть подполковник Амиран Алашвили. Я уходить в отставку два года назад. Сейчас работать в военкомате Тбилиси. В Вазиани служить связистом.

– Я хорошо говорю по-русски, – кивает второй мужчина. – Меня зовут Заур Месхи. Служил на базе Вазиани с 1999 по 2016 год. Полковник. Участвовал в чеченских войнах. Потерял в бою руку, вышел в отставку по состоянию здоровья. Четыре года работаю на гражданке, – Заур садится на свободный стул и демонстрирует ампутированную по локоть правую руку.

Мне кажется, полковник читает недоумение на моем лице: внешность у мужчины славянская, он шатен с зелеными глазами и прямым носом.

– А протез сложно сделать? – подает голос лейтенант Пахомов.

– Я не хочу, – отвечает Месхи.

В который раз убеждаюсь в хороших организаторских способностях и быстрой реакции майора Кононца. Листок с вопросами появляется буквально из ниоткуда.

Бросив гневный взгляд на Глеба, он придвигает стул к столу Авалиани и зачитывает:

– Кто-нибудь из членов экспедиции пользовался электросвязью?

– Да, – бойко отвечает бывший связист Алашвили. – Я хорошо помнить, потому-то получить служебный выговор…

– Записи сохранились в архиве? Насколько я знаю, выход на связь фиксируется в специальном журнале, – уточняет Кононец.

– Бригада приехать ночью, – вздыхает Алашвили, спрятав ладони между колен. – Молодой лейтенант доложить о прибытии начальству, затем уйти.

– Фамилия лейтенанта?

– Ле-ген-да.

Глаза майора Кононца возбужденно сверкают, он непрерывно что-то записывает в тетрадке под тяжелыми взглядами Зураба и полковника Месхи.

– Кто-то еще выходил на связь?

– Лейтенант Юрий Синичкин – член экспедиции. Я получить дисциплинарный выговор… – выдавливает Алашвили.

– Если вам проще объясняться по-английски, я могу перевести, – встревает Мирослав.

– Нет, я хорошо, – Алашвили покорно взмахивает руками. – Я пробовать рассказать. Юрий Синичкин зайти в комнату связи через час после Легенды. Мне поступает сигнал от Заура Месхи о тревоге. По протоколу я обязан закрывать связную комнату, но я разрешить Юрию сделать вызов. Я не знать, кому он звонил, нигде не отметить…

– Артем Дмитриевич, вы знали Синичкина? Выходит, он погиб со всеми участниками экспедиции, и правду нам не узнать? – возмущенно произношу я.

– Я его не знаю. Если позволите, я воспользуюсь связной комнатой и свяжусь с руководством, – спрашивает у Авалиани Кононец.

– Майор, у нас только внутренняя связь. После перехода базы от России к Грузии технические возможности изменились, – отвечает Авалиани.

– Ищите архивные записи, товарищ майор, – протягивает лейтенант Пахомов, окинув комнату оценивающим взглядом. – Мы можем помочь в поисках, да, ребята?

Лицо Авалиани напрягается. Губы вздрагивают в подобии улыбки. Я нутром чувствую его желание поскорее избавиться от нежеланных гостей.

– Не знаю, как в России, у нас все ящики подписаны и пронумерованы. Поиски не займут много времени, но все равно… – он натягивает улыбку. – Спасибо за предложение.

– Скажите, какова была ваша роль во всем этом… – включается в разговор Мирослав, обращаясь к Месхи. Кононец смотрит на Мира исподлобья.

– Я отвечал за внутреннюю безопасность на территории гарнизона. Проще говоря, командовал постовыми. Поступил сигнал о несанкционированном проникновении на территорию базы от одного из молодых сержантов.

– Может быть, сержант был заодно с Синичкиным или заказчиками оружия?

– Сержант клялся, что никакого сигнала не производил, рацию не оставлял без присмотра. Вы не поверите, он и спустя годы не признался…

– Мутная история. А где сейчас этот сержант? – спрашивает Кононец.

– По-моему, в Гори. Если нужно, я выясню фамилию и звание, – кивает Месхи. – Столько лет прошло… Нас никогда не спрашивали об этом. Расследования не было.

– Не было, – тоскливо вздыхает Пахомов. – В гибели экспедиторов обвинили лавину. Абсурд.

– А может, и не было никакого преступления? Доказательств нет! Лавины часто являются причиной гибели археологов, горы – это риск, это… – бормочет Авалиани.

– Да. Только в тот день лавины не было. Хвала грузинским архивам, – кривится Пахомов. – А доказательства мы отыщем, не сомневайтесь!

Глава 28

Авалиани и Месхи непринужденно беседуют на грузинском. Кононец нетерпеливо ерзает и сверлит мужчин взглядом, а через минуту вторгается в разговор:

– Майор, мы по-прежнему ждем записи из журнала комнаты связи.

Авалиани отмахивается от него, как от назойливой мухи, процедив сквозь зубы:

– А ты дотошный, майор! Потерпи, я старого друга два года не видел.

– Не вы ли говорили, что у нас час?

И еще…

– Слушаю, майор, – прищуривается Зураб. Вид у него такой, будто он видит нас впервые.

– Достаньте из архива данные о командном составе военной базы в 1999 году. Мы хотим допросить всех.

– Боюсь, что этих сведений у меня нет, – вздыхает Зураб, сложив пальцы в замок. – Они остались в архивах Министерства обороны России. К тому же база была вывезена со всем воинским составом, инвентарем и прочим.

Кононец глубоко вздыхает, словно собираясь что-то сказать, и… сдувается. Замолкает, тоскливо опустив глаза в пол.

– Да бросьте вы! – приходит на выручку Мирослав. – Большинство военных были грузинами, так? Сомневаюсь, что они присоединились к эшелонам, следующим в Россию. Неужели вам нужны какие-то бумажки, чтобы вспомнить сослуживцев?

Кажется, если я встану между Боголюбовым и Авалиани, меня ударит током. Ожидание ответа походит на тяжелую дождевую тучу. Я не знаю, о чем молчат трое приятелей… И почему нельзя допросить других членов командования? Выходит, их местонахождение скрывают.

– Список командования ищите в Министерстве обороны России, – выдавливает Авалиани. – Меня удивляет, почему вы не обеспокоились этим заранее? Дома? Данные в открытом доступе. Скажу лишь – мы со своей стороны сделали все, что могли.

Я с неприкрытым удовлетворением замечаю, как на шее Авалиани нервно бьется жилка. Майор позвал этих двоих, зная, что они будут держать язык за зубами! Следствие едва возобновилось, мы в самом начале пути… успокаиваю себя, пытаясь скрыть дрожь в руках.

– Пойдем в архив, Заур, – покряхтывая, Авалиани поднимается с кресла.

– Не волнуйся, майор, найдем мы твои документы! – Месхи хлопает Артема Дмитриевича по плечу и бодро следует за Авалиани.

Кононец благодарно кивает и равнодушно захлопывает блокнот с записями. Подполковник Алашвили неотрывно следит за сослуживцами и, когда те