закреплены в моей юности. Мой психологический склад остался таким же, и я все еще вынужден против своей воли, по большей части подсознательно, постоянно думать об этой проблеме.

Иногда мне кажется, что вся моя работа была направлена на достижение моей первой цели. Я часто бываю потрясен, обнаружив, что то, чем я действительно интересуюсь в том или ином исследовании. — это не искусственное воспроизведение раковых образований, а полноценное создание живых клеток. Какой-то знакомый дух словно продолжает нашептывать мне: «Сделай это. и вопреки себе ты найдешь то, что ищешь». И я, неосознанно слыша этот шепот, поступаю так, как мне велят. Это, конечно, всего лишь реванш моих собственных подавленных желаний.

И снова я не жалею. Ибо моя работа привела по крайней мере к трем положительным открытиям, признанным компетентными специалистами как реальный и ценный вклад в наши знания о некоторых заболеваниях и борьбу с ними.

Теперь, Андерсон, вы спросите, какое все это имеет отношение к нашей экспедиции. Самое прямое и непосредственное. Не будь моего подавленного честолюбия, вы никогда не получили бы от меня ни цента на расходы. Меня не интересует нефть или какая-либо другая форма заработка. Я не стал бы пересекать эту каюту, чтобы заработать миллион долларов. Денег у меня достаточно для меня самого и для Эдит. Большее богатство было бы помехой. И если бы вы пришли ко мне без этой маринованной рептилии, я бы сразу указал вам на дверь.

Вы помните, как сначала я принял вашу находку за молодой экземпляр известного доисторического животного? Верно, ни одно из обнаруженных до сих пор ископаемых не имеет одновременно чешуи и перьев. В цепочке от рептилий к птицам существует почти такое же «недостающее звено», как в цепочке от антропоидов к людям. Но, несмотря на все это, ваш монстр на первый взгляд не выглядел полной аномалией. Короче говоря, он мог являться вполне натуральным животным. Так я сперва решил.

Затем, пока вы рассказывали о своих приключениях, я задумался. Будь вы бывшим зоологом, а не бывшим горным инженером, я мог бы гораздо яснее изложить следующий момент — суть всей истории.

Размышляя над вашим образцом и присмотревшись к нему повнимательнее, я понял, что монстр действительно был монстром, то есть существом, которого природа никогда не создавала и не подвергала эволюции. Имелись поразительные различия между анатомическим строением этого существа и любым мыслимым продуктом упорядоченной эволюции.

Лягушка не превратится путем эволюции в лошадь, независимо от того, сколько времени вы дадите ей отныне и до скончания веков. Все потомки лягушек сохранят определенные специфические особенности строения, резко отличающие их от лошадей. Они никогда не пересекутся. Через миллион лет любой опытный ученый сможет с первого взгляда сказать, что потомки наших лягушек и наших лошадей, живущие в его время или окаменевшие в скалах его времени, никогда не имели общего предка.

И так было с вашим монстром. Поначалу он мог показаться недостающим звеном между птицами и рептилиями. Более тщательный осмотр показал, что ни один из его предков не был связан с рептилиями и ни один из его потомков никогда не эволюционировал бы в птиц. Ни на каком этапе он не вписывался в схему эволюции.

Однако, речь не шла об уродстве. Трехглазый котенок — это все еще молодая кошка, несмотря на лишний глаз. Человек с шестью пальцами на правой руке все еще принадлежит к семейству людей. Простая ненормальность не исключает урода из семьи. Но ваша странная находка, Андерсон, не была ни деформированной рептилией, ни уродливой птицей, преждевременно выброшенной в мир.

Оставался только один рациональный вывод. Существо было не творением природы, а результатом сознательной попытки подражать природе.

Либо этот монстр был создан целым и живым разумными существами, либо он был потомком отдаленных предков, созданных таким образом.

О первой возможности не могло быть и речи. Будь монстр создан недавно, у нас был бы еще один Франкенштейн. Я достаточно осведомлен о современном состоянии биологии и уверен, что полное создание чрезвычайно сложного организма сегодня невозможно.

Оставалась альтернатива. Монстр был потомком невообразимо далеких предков, и эти предки, несравненно более простые по структуре, были созданы сознательными, разумными существами.

Эволюция сделала все остальное. Формируя первоначальный, простой организм на протяжении миллионов лет, время и эволюция постепенно усложнили его простоту, превратив его в организм высокоразвитый.

Первое творение, вероятно, было всего лишь частичкой живой материи, возможно, единственной клеткой, а ваш полноценно развитый монстр являлся цветком веков, медленно распустившимся из того первого, почти бесформенного семени.

К таким выводам я пришел, пока вы сидели и рассказывали о чудовищах, всплывших в нефти со дна океана. Я решил проверить вашу историю и увидеть все своими глазами.

На пляже-кладбище, как вы помните, я указал на то, что все эти мертвые чудовища, несмотря на внешнее сходство, радикально отличались от ближайших видов в слоях окаменелостей. Количество и расположение зубов одного монстра я подчеркнул как особенно важные. Не бывает так, что природа набивает рот одного человека восемьюдесятью зубами, а его соседу дает только шестнадцать. Она ничего не делает резкими прыжками, которые мог бы увидеть и слепой. Ее изменения незначительны. Это второй момент.

Еще одна мысль сильно встревожила меня на том пляже. Все эти монстры производили на меня впечатление неимоверно испорченных работ. Предположим, вы стремились создать безвредную жабу, а получили смертоносную гремучую змею. Вы бы не стали считать себя мастером техники жизни, не так ли? Что ж, как и существа, чьи научные ошибки миллионы лет назад положили начало эволюции всех этих отвратительных чудовищ на пляже.

Что намеревались сделать эти заблудшие экспериментаторы, я не знаю. Но я знаю, какой эволюции они положили начало, и я объявляю ее плоды непристойной мерзостью. Ни одно из этих огромных созданий не превосходило разумом червя, и ни одно из них никогда не могло представлять какую-либо возможную ценность для мира. Они всего лишь гигантские машины, которые кормятся, размножаются и дерутся между собой; в них есть лишь искра разумности — достаточно, чтобы сделать их чрезвычайно опасными, и не более того.

Я подозреваю, что все эти гигантские животные, как я пытался разъяснить, вышли из крошечных семян, впервые созданных и посеянных миллионы лет назад. Более того, я верю, что природа, взяв искусственно созданные семена, вырастила из них, путем бесчисленных мутаций, изменившиеся формы — улучшенные, опасные и бесполезные — которые наводняют тайные уголки этого континента. Начало было неестественным, развитие и его завершение — это работа естественных законов.

Наконец, я верю, что первоначальные