– Ты иди первым спи. Мне все равно Арта чистить и кормить, так что первую половину ночи я отдежурю. Тем более, что я немного поспала в лесу. А ты, вижу, нет.

Проницательная, однако. Меня и правда после еды растащило не по-детски. Прям тут бы около стола рухнул, и задрых на полу.

– Ладно, принято, – кивнул я. И полез по лестнице на чердак. Если Касси вражью силу проспит, я по-любому услышу, как она по лестнице поднимается, сплю я чутко. Но перед тем, как откинуть крышку потолочного люка, напомнил:

– После полночи не забудь разбудить. У нас завтра большие дела намечаются, а мне на фиг не нужен боец, клюющий носом.

– Есть, командир, – ехидненько отдала честь Касси, тряхнув светлой челкой. – Еще приказы будут?

– К пустой голове руку не прикладывают, – заметил я. И, увидев непонимание в глазах девушки напополам с обидой, пояснил: – Когда честь отдаешь, надо чтоб головной убор на черепе имелся. Старый армейский прикол.

– Ой, всё, – нахмурилась «всадница». И, повернувшись ко мне роскошной попой, демонстративно направилась к выходу.

– Ну, ой всё, так ой всё, – пожал я плечами. Потом залез на чердак, где на полу как под заказ валялся огромный матрац. И даже не особо вонючий. Ну, что ж, спасибо тебе, шестиглазый, за этот подарок. Все не на полу спать.

Я прям так и рухнул на тот матрац, осознавая, что отрубаюсь чуть ли не в полете. Много ли надо сталкеру для счастья? Горячий ужин, крыша над головой, да старый матрац на полу. А здоровый сон – он завсегда при нас. Бессонницы у сталкеров никогда не бывает.

* * *

Мне снилось, что по моим следам идет Темный сталкер в балахоне с глубоким капюшоном, полностью скрывающем лицо. Лишь иногда в черноте под тем капюшоном поблескивали два красных уголька – то ли отблеск глаз, пылающих яростью изнутри, то ли отражение на сетчатке огненного блеска далеких зарниц, даже ночью порой сверкающих над Зоной. Говорят, что эти зарницы предвестницы близкого Выброса, но, похоже, Темному сталкеру было на это наплевать.

Он шел по следу, внимательно вглядываясь в примятые травинки и отпечатки подошв в грязи. Очевидно, ночная темень была ему нипочем – хотя полная темнота в Зоне бывает редко. Здесь ночи светлы от обилия нереального количества звезд, усыпающих небо, от пораженных радиацией деревьев, мерцающих мягким зеленоватым светом, от многочисленных останков мертвецов, переливающихся в ночи желто-гнойными отблесками, и, конечно, от аномалий, порой дающих света больше, чем самый мощный уличный фонарь.

Но сталкер не нуждался в дополнительном освещении. Когда ему казалось, что он потерял след, его тело вдруг немыслимым образом плавно перетекало в горизонтальное положение – и тогда в нем не оставалось ничего человеческого. Над черной в ночи травой Зоны возникали острые локти и колени, вывернутые вверх неестественным образом. Человеческая фигура превращалась в нечто, напоминающее паука с четырьмя конечностями, и это нечто начинало водить головой из стороны в сторону, пока чуткие ноздри не улавливали запах следа.

И когда кошмарное чудовище находило его, тут же происходила обратная трансформация – видимо, монстру было все же удобнее ходить по-человечески, на двух ногах.

Я видел, как он подошел к Полю аномалий, что раскинулось на окраине Заполья, и как сверкнули в темноте под капюшоном ослепительно-белые и неестественно-длинные клыки.

Чудовище улыбалось. Оно устало – все-таки путь от Саркофага оно проделало немалый, с каждым шагом теряя силы, данные ему Выбросом. Вблизи сердца Зоны силы монстра были неистощимы, но по мере удаления от ЧАЭС они уменьшались, медленно и непреклонно. И лишь аномалии могли подпитать чудовище, внешне так похожее на человека. Хотя, как похожее? Зона знает, что у него там под балахоном, слишком свободным и длиннополым для того, чтобы быть удобным в путешествиях по зараженным землям.

Впрочем, в своем предыдущем сне я видел, как этот монстр умеет двигаться, так что вряд ли свободная одежда помешает ему, когда он найдет того, по чьему следу идет.

Чудовище приблизилось к гравиконцентрату и, оскалившись вторично, протянуло руку, словно желая пощупать марево, слегка, едва заметно дрожащее над аномалией. Будь это обычный человек, его руку немедленно дернуло бы книзу со страшной силой. И тут одно из двух: либо конечность вырвало бы из сустава, либо всего человека затянуло б в аномалию.

Но не произошло ни первого, ни второго. Дрожащее марево, подсвеченное сбоку молниями «электрода», вздрогнуло, будто живое, и покорно потянулось к протянутой руке.

Я смотрел – и чувствовал, как неимоверная, ужасающая сила аномалии перетекает в человекоподобное чудовище, струится по пальцам, затянутым в черную перчатку из эластичного материала, проникает в плоть, ничуть не похожую на человеческую… Внезапно до меня дошло, что нет на этой руке перчатки, что это просто сожженная плоть, горелое мясо, наполненное изнутри тяжелой, жуткой энергией Зоны. Что не живой это человек скрыт под балахоном… но и не мертвый. Да и слишком мало осталось там от человека – если вообще осталось. Невозможно остаться им, бросившись в Выброс. И что получилось в итоге? Кто ж знает.

Но – получилось.

И вот сейчас оно, впитав в себя без остатка энергию «гравиконцентрата», медленно идет к «электроду», который будто бы в ужасе поджимает свои грозные молнии поближе к «сердцу», пульсирующему часто-часто, будто у зайца, видящего воочию медленно приближающуюся смерть.

Но, не дойдя полшага до «электрода», чудовище остановилось и повернуло голову. И понял я, что сейчас оно смотрит прямо на меня. Смотрит – и щерится во тьме под капюшоном своими клыками, мол, никуда ты не денешься, сталкер, рискнувший бросить вызов самой Зоне. Некуда тебе деваться. Потому, что Зона в человечьем обличье идет сейчас по едва приметному следу, оставленному этим вечером среди многочисленных аномалий.

По твоему следу…

Внезапно жуткий призрак каким-то немыслимым образом оказался рядом со мной. Я смотрел в черную пустоту под его капюшоном – и не мог пошевелиться. Мое тело полностью парализовало, и все, что я мог – так это смотреть, и выть от невозможности что-то сделать… А монстр уже медленно тянул ко мне свои ужасные, сожженные руки, и оттуда, из-под капюшона несся тихий, омерзительный, торжествующий смех, леденящий душу.

«Беги, если сможешь… – проник в мое сознание беззвучный шепот. Беги, убийца моего брата… Но тебе все равно не убежать от своей судьбы. Ты умрешь, словно клоп, насосавшийся чужой крови, и раздавленный каблуком возмездия…»

Черная рука коснулась моего плеча… и вдруг я почувствовал, как оцепенение спало. Я действительно мог бежать, и я очень хотел развернуться и помчаться прочь так, как я никогда в жизни не бегал. Но вместо этого я рванулся всем телом, окончательно сбрасывая оковы оцепенения, моя рука метнулась к поясу, и сверкающий клинок «Бритвы», зажатой в моей руке, устремился в лицо твари – вернее, в то место под капюшоном, где положено быть лицу.

Хватка на моем плеча ослабла. Призрак невольно отстранился назад, при этом пискнув неожиданно тонким голосом. А потом мне в глаза ударил свет, в котором мгновенно утонули и монстр, и Поле аномалий, и скукожившийся «электрод», пытающийся уползти подальше от неминуемой гибели…