— Я с ним встречаюсь, — холодно ответила Дебора. — Если вы намекаете на это. Однако есть вещи глубоко личные. — Уже утомленная политическими играми, она спросила: — Это все, о чем вы хотели поговорить со мной, господин мэр? О ситуации на личном фронте?

— Только потому, что личное затрагивает вашу профессиональную деятельность. Я был очень встревожен и разочарован, узнав, что, вопреки моему пожеланию, вы продолжаете заниматься этим делом!

— Вашему пожеланию? — переспросила она. — Или пожеланию господина Гатри?

— Я с уважением отнесся к его точке зрения и согласился с ней. — В глазах мэра сверкнул гнев, который он редко показывал вне стен своего офиса. — Если откровенно, я сердит на вас! Ваша блестящая работа в зале суда никак не компенсирует вашу опрометчивость при расследовании этого дела!

— Поверьте мне, господин мэр, я была вовсе не опрометчива! В расследовании я точно следую указаниям своего начальника. Я начала это дело, я предполагаю его и закончить! Так как мы преследуем одни и те же цели, думаю, вы будете рады, если офис окружного прокурора займется не только розыском наркоторговцев, но и поимкой и преданием суду небезызвестного Монтеги, убийцы полицейского!

— Не говорите мне, что мы преследуем одни и те же цели! — Теряя над собой контроль, мэр погрозил ей пальцем. — Я уже работал на этот город, когда вы еще не умели завязывать шнурки своих ботинок! Не советую вам, молодая особа, ссориться со мной! Урбаной управляю я, и я хочу ехать по ней по правой стороне, а не иначе! А молодых, слишком энергичных прокуроров здесь можно купить за доллар дюжину!

— Вы угрожаете уволить меня?

— Пока только предупреждаю. — С явным усилием мэр взял себя в руки. — Или вы работаете на систему, или работаете против нее!

— Я знаю. — Пальцы ее сжали театральную сумочку.

— Я восхищаюсь вами, Дебора, — произнес он более спокойно. — Но, обладая энтузиазмом, вы не имеете опыта, а для расследования этого дела требуется более опытный сотрудник.

Дебора стояла на своем:

— Митчелл дал мне две недели.

— Я знаю. Постарайтесь уложиться в то время, которое у вас осталось. — Хотя глаза у него еще горели, он по-отечески положил руку ей на плечо. — Желаю приятно провести вечер. Меню превосходно.

Когда он от нее отошел, Дебора еще некоторое время стояла, тихо трясясь от ярости. Силясь взять себя в руки, она направилась в дамскую комнату. Там она прошла под аркой из фикусовых деревьев в прилегающую комнату с розовыми креслами и мятно-зелеными стойками. Все еще кипя от ярости, она бросила сумочку на стойку и плюхнулась в кресло перед овальным освещенным зеркалом.

Значит, мэр недоволен, подумала она. Разочарован. Она извлекла из сумочки губную помаду и принялась сосредоточенно поправлять макияж. Он так злится, думала она, потому что она пошла против его воли.

Он что, думает, будто существует только один способ, один путь? Что плохого в том, чтобы идти окольными путями, если они ведут к одной и той же цели? Особенно если так быстрее.

Она бросила помаду в сумочку и вынула компактную пудру. В зеркале она увидела свои глаза.

О чем она думала? Всего двадцать четыре часа назад она была уверена, что существует только один путь. И хотя невысоко ценила тактику мэра, она аплодировала его чувствам.

А теперь? Она оперлась подбородком на руку. Теперь она ни в чем не уверена. Не изменяла ли она, даже сейчас, системе, в которую верила? Не входят ли ее чувства к Гейджу в противоречие с профессиональной этикой?

Или все сводится к тому, что она сама не понимает, что правильно, а что неправильно? Как же она, не зная этого, будет продолжать работать юристом?

Может быть, пора проверить факты, свериться с собственной совестью и спросить себя, не лучше ли будет отказаться от этого дела?

Пока она сидела, рассматривала свое лицо и свои достоинства, свет в комнате погас.

Дебора схватила свою вечернюю сумочку и положила руку на стойку, стараясь сориентироваться. Такой большой, шикарный отель, размышляла она, но как же он раздражает. Хотя она пыталась смотреть на сложившуюся ситуацию с юмором, сердце ее бешено колотилось. Она выругалась, ударившись бедром о кресло, и стала пробираться сквозь темноту.

Хотя она понимала, что это глупо, но темнота давала ей одновременно и чувство загнанности, и ощущение покоя.

Скрипнула дверь. В комнату пробился лучик света, затем опять воцарилась чернота.

— Эй, красавица!

Дебора застыла, затаив дыхание.

— У меня для вас послание! — Голос был высокий, в конце каждой фразы раздавалось хихиканье. — Не волнуйтесь. Я не причиню вам вреда. Сам Монтега хочет вас видеть, и он сойдет с ума, если я доставлю вам неприятности.

Дебора почувствовала, как тело покрылось мурашками. Он ее не видит, уговаривала себя Дебора, борясь с парализующим страхом. Темнота ставила их в равное положение.

— Кто вы?

— Я? — Опять хихиканье. — Вы искали меня, но меня найти нелегко. Поэтому меня и зовут Мышь. Для меня доступны все ходы и выходы.

Он бесшумно двигался в ее сторону. Дебора могла лишь догадываться, откуда доносится его голос.

— Вы, наверное, очень умны.

Когда он заговорил, она осторожно передвинулась влево.

— Я хороший. Я лучший. Нет никого лучше старого Мыша. Монтега говорил, он искренне жалеет, что ему не удалось поговорить с вами раньше. Он хочет, чтобы вы знали, что он не спускает с вас глаз. И с вашей семьи.

— Моей семьи?

— Он знает кое-кого в Денвере. Довольно скользкий народ. — Он уже подошел ближе, настолько близко, что она чувствовала его запах. Но она не отодвинулась. — Если вы будете сотрудничать с нами, можете быть уверены, что ваша сестра и все остальные будут целы и невредимы. Улавливаете?

Дебора засунула руку в сумочку и нащупала прохладу металла.

— Да, улавливаю. — Вынув металлический предмет, она прицелилась в сторону говорившего. Ее рука не дрогнула, когда надо было дать залп.

Он, вскрикнув, упал на кресла. Дебора, обежав его, плечом ударилась о стену и несколько мгновений шарила по стене, пока не нашла дверь. Мышь вопил и ругался, а она дергала дверь, но та не поддавалась.

— О боже, о боже! — Охваченная паникой, Дебора упорно дергала за ручку.

— Дебора!

Она услышала, что ее зовут по имени.

— Отойди в сторону!

Дебора отступила, наткнувшись на что-то. В ту же минуту раздался удар, затем другой, и дверь рухнула под напором кулаков. Перед ней в освещенном дверном проеме стоял Гейдж.

— Ты в порядке? — спросил он, ощупывая ее.

— Да, да! — Игнорируя собравшуюся толпу, она уткнулась лицом в его плечо. — Он там! — Когда Гейдж попытался отодвинуть ее, Дебора взмолилась: — Нет, пожалуйста!