– Почему нет? – согласилась Холодивкер. – Вот ещё версия, в порядке бреда. – Женя отобрала у Инги карандаш. – Из того, что мы узнали об Эвелине, можно сделать вывод, что она пыталась заставить своих обеих подруг работать на себя. Лида об этом помалкивает. – Женя подчеркнула Лиду. – Но мы же можем допустить, что она тоже дилер Веточки? Можем. А Тамара Костецкая, – она подчеркнула Тамару, – возможно, тоже соучастник в распространении Веточки. Или наоборот, противник этого. Тамара могла угрожать Эвелине, даже мстить. – Женя обернулась к Кириллу. – Передел рынка по-женски?

– А что там в этой Веточке, как думаешь? – спросил Кирилл.

– Эвелина толкала её как невинный БАД для похудения, а там кто его знает. – Холодивкер нашла в морозилке пельмени. – Мне бы её на экспертизу… хоть одну таблеточку. Инга, ты так ничего с утра и не поела.

– Аппетита нет совсем…

– Надо себя заставлять, – сказала Женя. – Мне вчера девочку одну привезли. Тихий ужас. Худющая, кости выпирают, губы и ногти синие…

– А мне поесть дадут? – на кухню заглянула Катя. – А то слышу, кастрюли гремят.

– Накрывай пока на стол, – велела Холодивкер. – Там симптоматика странная. Умерла она не от истощения. В заключении написано «анафилактический шок». Но там явно какая-то неведанная грёбаная фигня – это медицинский термин такой. – Катя замерла с тарелками в руках, поймала взгляд Инги. – Но родители наотрез отказались от вскрытия.

– Анька твоя как? – спросила Инга у Кати.

– Живая. – Катя посмотрела на Женю. – Моя подруга так же, – Катя запнулась, – чуть не умерла.

– Диагноз поставили?

– Ну да. Вот этот вот шок.

– Это может быть какой-то неизвестный вирус? – Инга обеспокоенно смотрела на Катю.

– Не похоже, – сказала Женя. – Хотя знаешь, коллеги мне рассказывали, что у них аналогичные случаи тоже были.

– Поесть дайте, меня друзья ждут. – Катя плюхнулась на стул.

– Странно всё это, – сказала Инга. – Может, они принимали что-то? Что-то типа Веточки?

Женя пожала плечами. Некоторое время молча ели. Инга почувствовала взгляд Кати, оторвалась от тарелки. Дочь серьезно смотрела на неё, как будто оценивая.

– Катёнок, ты чего? – спросила она. – Что-то не так? – Катя мотнула головой. – Ты что-то хочешь сказать?

– Я? – Катя дёрнула плечом. – С чего ты решила?

Затренькал дверной звонок.

Как не вовремя!

Если бы за дверью оказался пришелец из космоса, Инга, наверное, была бы менее потрясена. Но это было удивительной гибкости растение, увенчанное чёрными цветами с бордовой каймой. Довольное лицо Эдика просунулось сквозь листья.

– Ну, как тебе? Угадай, кто такая?

– Что за похоронный венок ты мне принёс? – Инга потрогала бархатные лепестки, на пальцах осталась красноватая пыльца.

– Lilly Landini – неповторимая чёрная лилия, – обиженно сказал Эдик. – Её ещё называют азиатской. Смотри, не погуби. Она без полива зачахнет. Катька! Помоги с сумками!

Они шумно ввалились на кухню, на стол из сумок перекочевали лотки с едой. Холодивкер, которая складывала грязные тарелки в раковину, довольно кивнула и пробормотала что-то вроде: «Ну хоть поесть принёс». Инга поставила керамический горшок на полку.

– Не сюда! – с досадой воскликнул Эдик. – Неужели ты не видишь – тут жарко от плиты, а ей нужна прохлада. И вообще, кухня не место для растений, лилия – это тебе не укроп.

– Да я эту плиту, небось, в первый раз включила, – пробурчала Женя.

– У вас мозговой штурм? – спросил Эдик.

Архаров неприязненно покосился на него, подвинулся вместе со стулом, чтобы Эдик мог сесть.

– Топчемся на месте, – ответила Инга, вернувшись из комнаты.

– Я гулять! – крикнула Катя из прихожей.

– На чём стоим? – Эдик по-хозяйски накрыл стол по-новой.

Кирилл показательно вздохнул:

– Да всё на том же – на голове.

– Той самой Джи?

– Появилась ещё одна, – с энтузиазмом сообщила Женя. – Туми. Расчленёнка. Инга вчера обнаружила. Тело, правда, было на месте.

Эдик встревоженно посмотрел на Ингу:

– Ты в порядке? Какое-то у тебя особое везение, Градова! За какое дело ни возьмёшься – выходишь на серийного убийцу.

– Только не надо всё в одну кучу! – возразила Женя. – Дались вам эти серийники. Это выгодный персонаж для мыла – один маньяк способен прокормить целую съёмочную группу в сезон. Вон хоть у Марата спросите! А в жизни все приземлённее, гораздо чаще держится на шкурном интересе. Конечно, идейный убийца куда любопытнее, у него возвышенный, поэтический мотив.

– Или научный. – Инга показала на фигурки. – Тут не хватает ещё одного человека, возможно, ключевого. – Она нарисовала человечка раза в два больше остальных. – Что, если у нашего убийцы научные амбиции? Пытается изобрести какой-нибудь новый препарат и ничем не гнушается – даже опытами над людьми? – Инга вопросительно посмотрела на Холодивкер.

– К чему ты клонишь? – Женя нахмурилась.

– Твой друг юности Вертман. Он в Vitaclinic – заведующий по научной части.

– Это ни о чём не говорит! – отрезала Женя. – Должность не преступление.

– Я так понимаю, ты ему не звонила.

Женя не ответила, повернулась к ним спиной, стала закрывать окно.

– А что, если за всеми этими преступлениями стоит именно он? – сказала Инга её спине. – Что, если действительно идёт передел рынка неизвестного сильнодействующего препарата, который вывел гениальный учёный? – Под человечком Инга аккуратно написала: «ХИМИК». – Я твоего Вертмана не знаю. Я говорю только о фактах! Безмернов в телефонном разговоре упоминал какого-то химика. И боялся его как огня. Было? Было! На нелегальном рынке всплывает Веточка, от которой все худеют. У Вертмана идеальное прикрытие – есть и место, где это делать, и необходимые знания. Есть даже своя поляна, где он может тестировать препарат на людях!

– У Вертмана всегда была масса недоброжелателей. – Холодивкер опять закурила, помахала рукой, разгоняя дым. Она села за стол, поставила перед собой рюмку, велела Кириллу: – Налей даме. – Выпила, причмокнув. – Расскажу вам про Вертмана. Его забрали прямо из института, с третьего курса – в спецлабораторию. Это третье управление Минздрава. Руководили ею военные, там разрабатывали психотропные препараты…

– Ну вот, – не удержалась Инга.

– Чтоб вы понимали, – Женя покосилась на Ингу, – разработки не совсем чистые, основу некоторых притаскивала разведка, а наши доводили до ума. Reverseengineering в действии. Вертман свободно говорил на трёх языках и был настоящим магом в фармакологии. Когда мы защищали свои жалкие дипломы, он практически руководил этой лабораторией. Давай по второй. – Она подождала, пока Архаров наполнит рюмку, выпила, захрустела огурцом. – А потом наступил крантец. Сначала прекратилось финансирование, было принято решение лабораторию расформировать. Знаю, что Толя поднял волну, чуть ли не на одиночный пикет ходил. Поэтому он был первым, от кого избавились.