Некий правитель Ганы владел такими запасами золота, что аль-Бакри удостоил его отдельного и пространного описания. Этот царь носил головной убор, изукрашенный золотом, а десять его «пажей» щеголяли золотыми щитами и мечами. Молодые вельможи при дворе заплетали золотом волосы. Царские лошади красовались в расшитых золотом попонах, а шеи сторожевых псов охватывали «ошейники из золота и серебра, усеянные шарами из тех же металлов». Возможно, звучит неправдоподобно, однако невозможно отрицать, что и сам аль-Бакри как будто одержим золотом. Царь, о котором он упоминал, владел монополией на добычу золота: подданным разрешалось собирать разве что золотую пыль, а повелитель присваивал все самородки, в частности у него был один «размером с большой камень».

По словам аль-Бакри, это царство в Гане состояло «из двух городов, расположенных на равнине. Один из городов населен мусульманами. Это большой город с дюжиной мечетей, и в одной из них местные собираются на пятничную молитву». Среди жителей города были те, кто призывал к молитве, специалисты по исламскому праву и прочий ученый люд. Пусть некоторые подданные и многие из «министров» приняли ислам, сам царь оставался язычником. Его войско насчитывало 200 000 солдат. Управляя огромной территорией, король нуждался в грамотных мусульманских чиновниках, способных наладить государственную бюрократию – точно так же князь Владимир и другие европейские монархи нуждались в грамотном христианском духовенстве.

Другой город, расположенный на расстоянии около 7,5 мили (12 км), был царским городом, где «колдуны этих людей, отправлявшие обряды», пользовались большим влиянием. (Там имелась единственная мечеть – для чужеземцев.) Приверженцы местной религии избавлялись от мертвых тел иначе, нежели мусульмане. Последние обычно хоронили покойников в земле без каких-либо погребальных даров, а вот язычники, когда умирал их царь, клали в могилу постель, ковры, подушки, оружие, посуду (блюда и чаши) с едой и питьем, а также слуг, «каковые прежде прислуживали царю за едой». Может показаться, что аль-Бакри тут преувеличивал, но археологи обнаружили у реки Нигер царские могилы, в которых владык хоронили вместе со слугами.

Но где именно находился этот царский город? Скорее всего, речь о городе Кумби-Салех (Кумби-Сале) в Мавритании, на западном рубеже исламского мира. В ходе раскопок начала двадцатого столетия там были обнаружены арабские надписи и развалины мечети, признаки мусульманского владычества, а также обычные торговые товары того времени, в первую очередь бусы и стеклянные гирьки. Возможно, именно этот мусульманский город описывал аль-Бакри; по предположению археологов, в царстве на самом деле было несколько столиц, и правитель перемещался из одной в другую на протяжении года (это обычное явление для Африки).

Аль-Бакри утверждал, что царское золото приходит из Гияру, торгового поста на берегу реки Сенегал, напротив месторождения Бамбук. Но арабский географ не сообщал ничего о том, кто добывает золото и кто контролирует торговлю золотом. По аль-Бакри, торговый пост находился в пятнадцати милях (24 км) от реки Нил, и «там много мусульман».

Нил, конечно же, не течет по Западной Африке. Но еще Птолемей пришел к выводу, что река Нил связывает между собой все африканские поселения, и аль-Бакри следом за древнегреческим географом как бы объединил сразу несколько местных рек в одну. Он не называл по отдельности реки Сенегал или Нигер, но явно был в какой-то степени осведомлен об их руслах: так, он не преминул указать на излучину реки Нигер возле Гао.

Ганский царь проводил столь необычную налоговую политику, что аль-Бакри счел необходимым ее отметить: «С каждой меры соли, ввозимой на ослах, царь берет один золотой динар [монету], а за вывоз берет два динара». Такая политика побуждала торговцев из Тагазы, города на южной окраине Сахары, снаряжать в Гану караваны верблюдов, груженных солью (в царстве не было собственных запасов), и продавать все на месте. Можно задаться вопросом, почему, желая поощрить импорт соли, царь вообще взимал налог; наверное, ему просто требовались средства.

Инновационная налоговая политика Ганы позволяла царю извлекать выгоду из перемещения товаров (это был основной источник дохода для западноафриканских правителей). Тщательно отслеживая потоки через городские ворота и привлекая на службу немногочисленных надзирателей за рынками, правители могли облагать торговцев поборами и получать прибыль как посредники.

Налоги на товары, поступавшие в царство, тоже варьировались: с большинства товаров брали десять процентов их стоимости, но вот с меди взимали всего пять процентов – ради стимулирования импорта. Гана не добывала медь, зато это делали жители соседнего Игбо-Укву, в нынешней Восточной Нигерии. Они изготавливали бронзу двух видов, добавляя к меди олово – или олово со свинцом.

Бронзовые поделки из Игбо-Укву, датируемые рубежом 1000 года, украшены изображениями человеческих фигур, насекомых, птиц и змей. Это великолепные образцы применения технологии вытеснения воска, хотя производители, вероятно, использовали не воск, а млечный сок местного кустарника для изготовления форм, в которые заливали расплавленную бронзу. Среди наиболее загадочных бронзовых сосудов из Игбо-Укву выделяются те, что отделаны крошечными стеклянными бусинами из Каира – аналогичными тем, которые применялись в Мапунгубве на Восточном побережье Африки; отсюда логично допустить, что потребители в Западной и Восточной Африке приобретали изрядные количества импортных бусин.

В городище Игбо-Укву обнаружено два крупных скопления артефактов. Царское захоронение содержало три слоновьих бивня, медные браслеты и прочие предметы, а также некоторые инструменты из железа. В отдельном «хранилище регалий» нашли более 100 000 импортных стеклянных и сердоликовых бусин, по всей видимости, из Индии, наряду с бронзовыми сосудами разных форм и размеров. Сырье, в том числе медь, олово и свинец, привозили по реке Нигер, и перед нами лишнее свидетельство существования сети торговых маршрутов в Западной Африке.

Перемещение товаров по региону приносило выгоды не только местным правителям, но и их подданным. Масштабы археологических раскопок в Дженне-Джено, в двух милях (3 км) к юго-востоку от современного города Дженне, позволяют судить о процветании участка долины реки Нигер между городами Дженне и Тимбукту. Дженне-Джено, крупный центр торговли золотыми изделиями, открыл археологам многочисленные отложения глиняной посуды. Один слой глубиной 26 футов (8 м) содержит 1,5 миллиона фрагментов, датируемых промежутком с 300 года до нашей эры до 1400 года нашей эры. Такой слой мог возникнуть лишь при обилии населения. На рубеже 1000 года в городе проживало до 20 000 человек, эта цифра характерна для сезона сильных дождей, затруднявших путешествия и выпас скота. Нам известно, что горожане стекались сюда из разных мест, ведь они хоронили своих мертвых сразу сорока разными способами. Как и в каньоне Чако, различные типы погребения указывают на наличие групп населения, живущих рядом, и это еще один признак ранней глобализации.

Черепица с арабской надписью найдена в слое, датируемом приблизительно 900 годом. (Местные жители до сих пор применяют такую черепицу с аналогичными арабскими надписями.) Фрагменты керамики залегают значительно ниже этого слоя, из чего следует, что иноземцы отнюдь не являлись основоположниками торговли в Западной Африке; торговля началась за добрую тысячу лет до их появления.