Она провела дивное, чудесное Время, а он потом собрался уходить и разрушил все, предложив ей выйти за него замуж. Он должен понимать. Зачем он дразнил ее этим своим предложением?

Она улыбнулась, слегка приподняв уголки губ. Ах, что он делал с ней в постели! Каждое его прикосновение было волшебным. Ничего похожего не было у нее с беднягой Оксбери. Даже воспоминание о ласках Алекса вызывало у нее дрожь. Она жаждала его прикосновений.

Но их больше никогда не будет. Она не может пренебрегать скандалом, продолжая любовную связь с Алексом. К тому же он сам заявил, что не намерен повторять опыт, после чего внезапно покинул ее — и Лондон.

Он причинил ей боль — она причинила боль ему. Зачем она изображала из себя веселую вдову? Нужно было сказать ему правду.

Она разбила ему сердце? Но в этом они равны. Ее сердце тоже разбито на кусочки.

Кейт снова вздохнула. Она с такой легкостью ударялась в слезы в эти дни… Пора передохнуть.

Гермес лизнул ее в щеку.

— Перестань, глупая ты псина. — Кейт укрылась одеялом. — Ложись вот здесь. Можешь в порядке особой любезности спать на этот раз рядом со мной. Но всего один раз, пойми это и не привыкай.

Она очень любила Гермеса, но сразу после первых опытов узнала, что позволить ему спать у нее в постели означает обречь себя на приступы неудержимого чиханья.

Она смежила веки, подавая песику должный пример.

Его мокрый язык снова лизнул ее в щеку.

— Да спи ты, пожалуйста! Еще рано вставать.

– Уже не рано, миледи.

Мария раздвинула занавески кровати.

— Ч-что?

Откуда взялась Мария? И спальня полна света, хотя окна ее выходят на запад.

— Который час?

— Почти два часа.

— Дня?

Кейт ни разу в жизни не просыпалась так поздно. И всегда гордилась тем, что она ранняя пташка. Нет, она определенно нездорова.

— Ну да. Джем выводил Гермеса на утреннюю прогулку, но я подумала, что вам опять захочется взять его к себе.

Уже два часа! Это немыслимо! Накануне вечером она увела Грейс с бала очень рано, так как чувствовала себя совершенно измученной и не могла оставаться более ни минуты в зале.

— Я принесла вам чашечку шоколада.

Шоколад. Добрая чашка шоколада успокоит ей нервы. Кейт с трудом приняла сидячее положение и вдохнула густой сладкий запах. Ох-х. Она прижала ладонь к губам.

— Мне что-то не хочется шоколада сегодня утром… то есть днем. Унеси его, прошу тебя.

Почему Мария как-то странно на нее посмотрела? И почему уставилась на ее грудь? Кейт опустила глаза и присмотрелась к своей тонкой ночной рубашке. Она пристрастилась к этой изношенной веши в последние несколько недель с тех пор, как… Кейт покраснела при воспоминании о той ночи… Сейчас она заметила, что ее груди немного потемнели.

Одеяние, право же, чересчур прозрачно.

Ее маленькие груди немного увеличились… или ей это просто кажется? Они какие-то… другие.

Смешно. Кейт скрестила руки на груди и поморщилась, ощутив боль.

— У вас задержка месячных, миледи?

Мария могла это заметить — ведь именно она забирала грязное белье.

— Да, небольшая.

— Какая?

Что это за великая инквизиция?

— Не знаю. Несколько дней. Может, неделя.

Кейт почувствовала тошноту. Нет ли поблизости тазика? Он может понадобиться. Мария нахмурилась.

— Знай я наверняка, что этого быть не может, решила бы, что вы в тягостях.

— Что?!

— В тягостях. Ну, вы знаете. Понесли, как в семье бывает. Ребеночка.

Кейт, громко рыгнув, быстро наклонилась и открыла дверцу тумбочки возле кровати. Слава Богу, тазик на месте! Она схватила его, и ее тут же вырвало. Кейт охнула и вытерла губы тыльной стороной ладони.

Мария снова уставилась на нее. Кейт еще крепче сжала тазик в руке, словно он вдруг стал для нее неким якорем спасения.

— Но я не могла. Это невозможно.

— Да, я знаю.

— Мне уже сорок.

— Ну, это еще не значит, что невозможно. Многие женщины рожают детей и после сорока. Пока у вас бывают месячные, вы можете забеременеть и родить.

Ох, Кейт, разумеется, знала об этом, но просто не подумала, что… Все прошедшие годы месячные у нее происходили регулярно. И Оксбери исполнял свои супружеские обязанности по несколько раз в месяц, а в первое время их брака почти ежедневно, и тем не менее она не беременела.

— Но ведь я бесплодна.

Мария пожала плечами.

— Может, это ваш лорд страдал бесплодием. Я знала не одну замужнюю женщину, у которой не было детей от первого брака, а от второго мужа они рожали очень даже благополучно. — Мария устремила на хозяйку проницательный взгляд. — Но вы-то никак не можете ребенка понести, потому как у вас мужа нет. — Взгляд горничной еще более обострился. — Или есть?

— Разумеется, нет. Ты что, не знаешь? Не смеши меня.

— Ох, да церковные обеты не нужны, чтобы зачать ребенка. Для этого нужен мужчина с живым семенем и крепким членом.

У Кейт перехватило дыхание. Господи, да она, наверное, красная как свекла! Могла ли она… Неужели они с Алексом могли… Ведь они всего один раз…

— Побывал мужчина у вас в постели, миледи?

— А…

- И не обязательно в постели, знаете ли. Перепихнулись разок где-нибудь в парке, вот и готово.

— Но…

Мария скрестила руки на груди.

— Вы можете со мной поделиться, миледи. Незачем лгать. Я все равно скоро узнаю правду, когда месячные не придут, и животик у вас начнет расти как на дрожжах.

— Ах… ох…

Кейт опять стошнило, после чего она разразилась слезами. Мария осторожно взяла тазик у нее из рук, потом села на постель рядом с Кейт и обняла ее. Хозяйка тоже обняла горничную и, всхлипывая, уткнулась лицом в ее крепкое плечо.

— Знаете, миледи, — забормотала Мария ей на ухо, — вам надо послать письмецо мистеру Уилтону.

Она забеременела.

Как ей быть теперь, во имя Господа милосердного?

Гермес натягивал поводок, увлекая ее по холлу к двери в парк. Это хорошо, сама она вряд ли нашла бы дорогу в этом своем кошмарном состоянии.

Могла ли она забеременеть? После всех этих лет с Оксбери, когда она месяц за месяцем неизменно переживала разочарование:

Мария, должно быть, ошиблась.

Но у нее задержка уже больше недели, а такого не случалось. И она никогда не чувствовала себя… такой усталой и… странной, непохожей на прежнюю Кейт.