– Ну, пошутил... – ответил тот.

Ялик был уже готов. Мы расселись и стали ждать Леху, который ходил вдоль стены склада, светил фонарем и что-то искал.

– А это тебе зачем? – спросил Пьеро, увидев в моих руках пистолет.

– Надо, – ответил я. – Я из этой штуки в хвостатого стрелял.

– Из этой штуки?! – Пьеро с Вовчиком переглянулись и расхохотались. – А ну, дай сюда.

Пьеро забрал у меня пистолет, направил мне в живот и нажал курок. Я машинально прикрылся руками, но, как видно, зря. Из передней части пистолета выполз золотистый шпенек, который разделился на три лепестка, и эти лепестки быстро-быстро завертелись, как маленький пропеллер.

– Что это? – растерянно спросил я.

– А я знаю? Может, карманный вентилятор, а может, машинка для коктейлей или устройство для разгона мух. Но стрелять оно никак не может, это точно.

Меня прошиб холодный пот. Выходит, хвостатый целил в меня из огнемета, а я, как последний дурак, обдувал его этой жужжалкой... А если б у него нервы оказались покрепче и он бы не убежал?..

– Вы, вместо того чтоб смеяться, – с обидой сказал я, – лучше бы автомат мне дали.

– Нашел! – крикнул Леха. – Осторожнее там...

Он чем-то громыхнул, и над нашими головами раздался громкий зловещий скрежет. Посыпались мелкие камешки и куски земли, после чего своды потолка разошлись, показав полоску неба – пасмурного, но после подземелья очень желанного.

Леха запрыгнул к нам, и ялик начал подниматься. У поверхности Пьеро остановил его, после чего все трое взяли автоматы и начали стрелять по выпуклому и шершавому боку дерева-шара, нависающего над подземным хранилищем. Поверхность трещала и шелушилась, щепки разлетались фонтанами.

– А ты чего не стреляешь? – ухмыльнулся Вовчик.

Я заметил, что все еще держу свой «пистолет» в руках, и со злостью швырнул его вниз. Поверхность шара тем временем лопнула, и из разрыва хлынула мутная белесая вода. Она в один момент смела все ящики и кучи, закрутила их в водоворотах, разбросала в беспорядке и, наконец, накрыла пенистой шапкой. Дерево-шар, оставшись без сока, смялось и треснуло.

На месте древнего хранилища остался глубокий грязный котлован.

* * *

Наверно, я выглядел очень обиженным из-за дурацкой истории с «пистолетом», поэтому на обратном пути мне дали порулить яликом. Это было и в самом деле несложно, требовалось только почувствовать машину и уяснить, как она воспринимает нажатия на грушу.

Мы направлялись на какую-то базу к какому-то Жоре. Деревья-шары давно уже исчезли за горизонтом, холмы стали реже и ниже, а вскоре появилась река. Река как река, ничего особенного. При желании легко было представить здесь парочку рыбаков, скучающих на пологих берегах.

Тут меня сменил Леха, который с профессиональной бесшабашностью разогнал ялик до свиста в ушах.

– Вон база! – крикнул он мне, указав на струйку дыма, поднимающегося из-за бугра.

Вскоре мы опустились в полусотне шагов от берега среди нескольких продолговатых приземистых построек из красно-коричневого камня. Здесь было многолюдно, по местным меркам. Горел костер, сушилась одежда на кустах, молодые ребята слонялись взад-вперед или, собравшись в кучки, что-то поджаривали на прутиках и болтали. На нас мало кто обратил внимание.

Вышел Жора – долговязый, абсолютно лысый мужик с придурковатой улыбочкой.

– А вот этого я не знаю, – сказал он, показывая на меня пальцем.

– Твое счастье, кучерявый, – пробурчал я.

– Это со мной, – сказал Пьеро. – У тебя аппаратура работает?

– А зачем тебе?

– Мамочке позвонить...

Они ушли, а я с Вовчиком и Лехой отправился в один из бараков занимать места для ночлега. Внутри стояли обыкновенные раскладушки, по большей части сломанные. Ни матрасов, ни белья я не заметил.

– Вот, пожалуйста, – сказал Вовчик, – отель на три звездочки. Выбирай любой номер и устраивайся.

– А где горничные? – спросил я.

– Уволены по морально-этическим соображениям, – проговорил Леха. – Только Жора и остался.

Позже мне сунули ведро и послали к реке за водой. Уже темнело, и я с опаской приблизился к молчаливой воде, в которой водилось неизвестно что. К моему возвращению ребята натаскали откуда-то дров и запалили костер. Подошел Жора и высыпал из рюкзака горку картофелин, консервы и несколько перезревших огурцов.

– Любезнейший, а где же трюфеля и шампанское?! – воскликнул Леха.

– Вот тебе трюфеля, – Жора пихнул ногой огурец, – а шампанское в речке, сколько хочешь.

– Крыса ты тыловая....

Он присел рядом с нами, явно настроившись послушать новости. Но Пьеро удивленно посмотрел на него и сказал:

– Ступай, мальчик. Кофе после подашь.

Рассерженно ворча, Жора ушел куда-то в бараки и вскоре вернулся, пряча под одеждой бутылку. Теперь его встретили куда любезнее.

Пили крошечными дозами из консервных банок. Я тоже решился было принять пару глотков, но меня посетил вчерашний приступ отвращения к спиртному, и на этот раз я не смог проглотить ни капли.

Ребята сначала вели разговоры, не имевшие ко мне ни малейшего отношения. Они перебирали общих знакомых, вспоминали какие-то случаи, хвастались друг перед другом боевыми заслугами.

Потом на запах спиртного пришел какой-то тип с забинтованной рукой, потом еще трое. И, наконец, случилось то, чего я боялся. Вовчик начал пересказывать мою историю с «пистолетом». Все громко смеялись, хотя я ничего смешного не видел.

Потом, когда хохот утих, Жора вдруг поскреб лысину и сказал:

– А что вы ржете? Точно такой же случай был: новичок остался один на позиции и увидал четырех обезьян-оружейников. И тоже с перепугу начал на них жужжать таким же вентилятором. Те ничего и не услышали, как шли, так и ушли своей дорогой. А потом ребята поехали – все четыре обезьяны дохлые лежат.

Я при этих словах поперхнулся. Тут же вспомнилось, как Пьеро направлял мне этот «вентилятор» прямо в живот. Мне даже показалось, что внутри что-то зачесалось.

– Мало ли разных баек... – пробормотал Пьеро и тут же проявил преувеличенный интерес к печеной картофелине, которую уже полчаса держал в руках.

– Кстати, помните, пацан у меня был – Андрюха? – продолжал Жора. – Ну, белобрысый такой, щербатый.

– Ну? – кивнул Леха.

– Кончился. В обманку попал на буграх. Они с ребятами там заночевали – так получилось, – а он вдруг будит всех и говорит: в роще женщина кричит. И правда слышно: «Помогите, помогите...» Ему предлагали по приборам проверить, а он говорит, некогда. И пошел один. Пока ребята провода разматывали, он уже там. Догнали, нашли – поздно. Лежит в яме, глаза стекленеют... Завтра его увозят.