— И это все? — спросил сержант, щурясь на пакет.

— Все.

— И стоило ли труда?

Я пропустил мимо ушей его замечание и направился к доскам, торчавшим среди руин. Деревянные балки обуглились. К ним был прибит медный кабель — все, что осталось от электросети клуба. Пластиковая изоляция вокруг меди сгорела, однако сама проволока сохранилась и по-прежнему тянулась вдоль балок.

Судя по расположению, она шла к выключателю у входа. При виде этой картины у меня зародилась мысль, слишком смутная, чтобы назвать ее подозрением. Я едва успел выбраться из горящего зала, пока огонь не добрался до дверей. Значит, сначала загорелся противоположный конец. Я начал ходить кругами по центру.

— Что еще? — раздраженно спросил Фрейзер. Броуди молчал, лишь наблюдал за мной задумчиво.

— Надо кое-что проверить.

Я убеждал себя, что напрасно теряю время, разглядывая место у задней стены. Нагнувшись, я разгреб пепел и обнаружил то, чего боялся.

Металлические крапинки переливались на обугленных досках.

У меня мурашки пошли по коже. Я повидал достаточно пожаров, чтобы понимать, что это значит.

Это не несчастный случай.

И тут меня посетила еще одна мысль. О Боже! Только не это…

Охваченный паникой, я поспешил к Броуди с Фрейзером, но тут услышал гул мотора и увидел, как по дороге катит разбитая машина Мэгги Кэссиди.

Хуже времени она выбрать не могла.

— Доброе утро, парни! — бодро поприветствовала она. — Слышала, вчера тут устроили барбекю.

Фрейзер уже шагал ей навстречу.

— Сюда нельзя. Вернитесь в машину. Живо!

Ветер приминал пальто, похожее на кокон, а журналистка протягивала свой диктофон, словно защитное оружие. Она пыталась скрыть свое волнение.

— Да? А почему?

— Потому что я так говорю.

Мэгги покачала головой с притворным сожалением:

— Извините, но такая причина не годится. Вчера я проспала все самое интересное, но сегодня не собираюсь ничего пропускать. Если скажете пару слов, например, о том, как продвигается расследование по делу об убийстве и почему загорелся клуб, я с радостью оставлю вас в покое.

Фрейзер сжал кулаки, глядя на нее с такой враждебностью, что я испугался, не выкинет ли он какую-нибудь глупость. Мэгги улыбнулась мне:

— Как насчет вас, доктор Хантер? Может…

— Мне надо с вами поговорить.

Не знаю, кто больше удивился — она или Фрейзер.

— Вы же не собираетесь разговаривать с ней?!

Я переглянулся с Броуди.

— Пусть делает, что считает нужным, — сказал он Фрейзеру.

— Что? Вы, наверно, шутите. Это же чертова…

— Молчать! — командным голосом крикнул Броуди, и сержанту пришлось сдаться.

— Ладно, ваше дело, — фыркнул он и пошел к «рейнджроверу».

— Не отпускайте его, — предупредил я. — Нам нужна машина.

Мэгги подозрительно на меня косилась, ожидая подвоха.

— Мне нужна ваша помощь, — сказал я ей, взял под руку и повел к машине. — Мы сейчас уедем, и я прошу вас не ехать за нами.

Она уставилась на меня как на сумасшедшего.

— Как это понимать, вы…

— Послушайте. Пожалуйста, — добавил я, помня, как много времени уже потеряно. — Вам нужна сенсация, обещаю, вы ее получите. Но сейчас вы должны оставить нас.

Недоверчивая улыбка сошла с губ.

— Дела плохи, да?

— Надеюсь, нет. Может оказаться, что да.

Локон волос задуло ветром на лицо, глаза искали мои. Она кивнула и поправила волосы.

— Ладно. Но меня у меня должна быть статья на первую полосу, хорошо?

Я поспешил к «рейнджроверу», а она села в свою машину.

— Что вы ей сказали? — спросил Фрейзер, когда Мэгги поехала прочь.

— Не важно. Вы сегодня разговаривали с Дунканом?

— С Дунканом? Нет пока. Он еще не вышел на связь. Я собирался везти ему завтрак чуть позже.

— Позвоните сейчас.

— Сейчас? Зачем?

— Просто позвоните.

Он бросил на меня мрачный взгляд и потянулся за рацией.

— Не могу пробиться… — Сержант нахмурился.

— Садитесь в машину. Мы едем к коттеджу.

Броуди с обеспокоенным видом наблюдал за мной, но молчал, пока мы не тронулись с места.

— Что случилось? Что вы нашли?

Я тревожно смотрел через лобовое стекло на небо впереди.

— Проверил проводку в клубе. Огонь, вызванный коротким замыканием, не способен расплавить медную проволоку. В дальнем конце клуба есть место, где медь потекла.

— И что? — нетерпеливо спросил Фрейзер.

— Значит, там огонь был сильней, — медленно произнес Броуди. — О Боже…

Фрейзер ударил по рулю:

— Мне кто-нибудь скажет, что происходит?

— Огонь был там сильней, потому что в ход пошел катализатор, — объяснил я. — Пожар начался не от замыкания. Кто-то поджег клуб.

Сержант продолжал ломать голову.

— А при чем тут Дункан?

Ответил Броуди:

— Если кто-то хочет избавиться от улик, то поджечь могли не только больницу.

Судя по лицу Фрейзера, до него наконец-то дошло. А даже если нет, не было необходимости объяснять дальше.

На небе прямо впереди виднелась черная струйка дыма.

Из-за холмов мы не могли различить источник дыма. Будто каждая горка и каждый поворот сговорились скрыть от взгляда коттедж и фургон. Фрейзер жал на газ и несся по узкой дороге, пренебрегая мерами безопасности. Никто не жаловался.

За последним поворотом возник коттедж. И фургон.

То, что от него осталось.

— О нет… — произнес Фрейзер.

Большая часть дыма исходила от дома. Как и клуб с больницей, его подожгли. Там гореть было почти нечему, но упавшие накануне толстые балки крыши по-прежнему тлели среди руин. Если следственная команда и могла что спасти, теперь все улики уничтожены.

Однако наше внимание привлек фургон. Он превратился в выжженную раковину, шины растопились до бесформенных резиновых глыб. Жилая часть полностью сгорела, крыша частично отлетела — видимо, когда взорвался газовый баллон или бензобак. Оттуда дым поднимался пеленой, тотчас сдуваемой ветром.

Дункана нигде не было видно.

Фрейзер свернул с дороги, но машина сбавила обороты по грязи, он ударил по тормозам, выскочил и побежал к фургону, не захлопнув дверцы.