работать через агрегатор будет проще и дешевле, чем бомбить. Делается это элементарно, драконовскими штрафами. Поймали с пассажиром – заплати сто рублей. Не надо арестовывать, сажать или еще что. Упаси бог. Бить надо по самому нежному у таких товарищей, которые нам не товарищи, – по кошельку. И уверяю, два-три раза – и самые упертые уйдут к агрегатору. А там, увидев поток заказов, сами захотят работать именно с ним. Этим, кстати, отсекается посредник в виде оргпреступности. Ведь если не надо стоять на точке в ожидании клиента, то и платить им не придется. Логично же.

– Логично, – кивнул капитан. – Но, как по мне, утопия. Нереально это все провернуть так, чтобы все работало.

– Нет, – я покачал головой. – Это не утопия, это будущее. Да, с кондачака ничего не получится. Нужна предварительная работа. Создание цифровой инфраструктуры, которая позволит внедрить агрегатора. Причем потом к ней можно будет подключать любые другие проекты, например, заказ продуктов через сеть. Кооператоры мигом ухватятся за эту возможность. Особенно если им разрешат нанимать школьников на велосипедах. А что, ввести правила, обязывающие носить шлемы и защиту, оборудовать багажники, чтобы цеплять сумку, работы минимум. Зато детям приработок, жителям удобно, не надо после работы тащиться в магазин, а кооператорам прибыль, увеличение продаж.

– И это все ты увидел во сне? – задумался Тихомиров. – И много там такого?

– Хватает, – я пожал плечами. – Я пока только самый краешек захватил, да и то почти не переварил. Да и забываю многое. Все-таки сон дело такое. Бывает, проснешься и не вспомнишь, что было.

– Ну-ну, – усмехнулся капитан в ответ на мои наивные попытки прикинуться шлангом. – То есть ничего не помнишь, но выводы делаешь галактических масштабов. О реформации всей страны.

– Так это на поверхности лежит, – я вернул ему усмешку. – Достаточно вон на Китай посмотреть. Тоже социалистическая страна, но как они к вопросам цифровизации подошли! У них уже и соцсети свои есть, и все остальное. Причем частные, хоть и с жестким контролем государства. И нам надо брать с них пример. Но не пытаться копировать, а сделать что-то свое. Я вот с этим самым Хомяком один проект начал, думаю, через пару недель, край месяц, сделаем альфа-версию простейшей соцсети. На пробу. Но сдается мне, что это выстрел в воздух. Потому что ни у меня, ни у вас нет возможности глобально изменить систему. А она сейчас больше всего напоминает страуса, спрятавшего голову в песок: мол, раз я ничего не вижу, значит, ничего и не происходит. А остальные смотрят на это и посмеиваются.

– Ну, знаешь, я хоть и простой опер, но не пустое место, – внезапно обиделся Тихомиров. – Подам рапорт, и, если твои идеи признают достойными, они могут получить поддержку Комитета. А это, знаешь ли, многое значит.

– Не спорю, – я пожал плечами. – Тем более насчет карт я прав. И, думаю, смогу в ближайшее время подтвердить это, так сказать, материально. Есть одна идея, но ее нужно обкатать. Пока слишком мало данных. Но могу сказать точно, что она фактически сводит на нет всю эту суету с картами.

– Развел секретность, – хмыкнул кагэбэшник. – Да не бойся, никто не собирается тебя потрошить. Мы не звери и не капиталисты какие, чтобы мучить человека. Захочешь – сам расскажешь.

– Да было бы чего, – я сделал вид, будто смутился. – Мои сны, они же не о технологиях и прочем. Я просто как бы живу чужой жизнью. И что успел ухватить – то мое. Те же карты, соцсети, такси, доставка еды. Во сне этим все пользуются, это обычная повседневность. А вот каких-то конкретных деталей или там технологий, этого, к сожалению, нет.

– Понятно, – хмыкнул Тихомиров. – Ладно, засиделись мы. Иди домой, а то мать, поди, потеряла уже. О Галкине не переживай, я поговорю с Михалычем. Менты ментами, а он не терпит подобного. Ладно бы вы просто подрались, с кем не бывает, а вот за бритву спросит жестко. А возможностей у тренера куда больше, чем у меня. Короче, решим вопрос. Но ты все равно будь осторожен. Галкин-старший напрямую мстить вряд ли будет, тут его сынок сам виноват, да и не того поля ты ягода, чтобы на тебя внимание обращать, но при случае подгадить может крупно. Так что думай, что делаешь, что говоришь, а главное, кому говоришь. А то больно ты шустрый. Не по годам. И разговоры у тебя для советского человека подозрительные.

– Так я только вам. – По спине пробежал холодок. – А так предпочитаю молчать. Я тогда умнее кажусь.

– Вот и правильно, – кивнул капитан. – И с песнями своими… пусть они из сна, но нехорошо это. Неправильно.

– И чего тогда делать? – Не то чтобы у меня на них были грандиозные планы, но все-таки неприятно, когда тебе так обрубают возможности.

– Тут сам решай, – пожал плечами комитетчик. – Заодно и посмотрим, есть ли у тебя совесть. А то ты много говорил про людей, как надо делать, как не надо. А сам-то ты знаешь, как нужно правильно жить?

– Вот только давайте без морализаторства, – я поморщился. – Да, я честно признаю, что это чужие песни. Но если не забыли, то я так-то гоп-стопом промышлял до недавнего времени. Отказаться от них? Кому от этого будет лучше? К тому же я не собираюсь жить на авторские. Скорее мне нужен просто начальный капитал. Тот же компьютер купить, а то без него как без рук. А потом передам права Союзу композиторов, чтобы любой мог их использовать.

– А почему не хочешь на авторские жить? – на удивление, капитан не разозлился, а наоборот, задумался. – Неужели совесть проснулась?

– Спит сном младенца, – отмахнулся я. – Просто подобное расхолаживает. Заставляет лениться. Зачем стремиться к большему, если и так все хорошо. Деньги капают, можно ничего не делать и плевать в потолок. Раз в два-три месяца продавая новую песню тому, кто больше заплатит. А у меня планов громадье. Можете мне не верить, но я хочу сделать жизнь в нашей стране удобной и комфортной. Чтобы все капиталисты обзавидовались. А для этого надо пахать. Вкалывать, как папа Карло и мама Карло, вместе взятые. Деньги же для меня скорее средство. Обеспечить безбедную старость матери – это обязательно, а в остальном это инструмент достижения цели. Так что сами решайте, меркантильная я сволочь, вор или еще кто. Честно говоря, я уже к этому привык. Пойду я, а то мама действительно меня потеряла, вон уже три раза звонила. Спасибо за помощь, и, если не захотите дальше иметь со мной дело, я пойму.

– Ну уж