Улица встретила меня свежим воздухом и двором, погруженным в предзакатную тень. Эта осень, интересно, так и будет такой же сухой и солнечной, или скоро покажет свой характер?

Выйдя из подъезда, я прошел пару шагов, а потом дернулся — а если бы меня тут уже встретили? Я остановился, покрутил головой. Да, реакция восьмидесятого уровня.

Я сунул руки в карман и притопил, заработав ногами по полной. До следующей остановки мне идти минут пять таким темпом.

Рука неожиданно нащупала в кармане перцовый баллончик. Блин, точно, я же купил. Зажав его в ладони, я почувствовал себя чуть увереннее. И воображение заботливо нарисовало мне киношку, как я меткими струями в глаза разгоняю табун братков, и мы убегаем с Мариной в закат.

Я скользнул взглядом по крышам соседнего квартала. Солнце только-только скрылось за ними, и контур крыш и деревьев был ярко подсвечен золотой короной. Вот и закат как раз на подходе. Почему, когда дело касается баб, у меня мозги отъезжают на задний план?

«Она не баба!» — напомнил я сам себе.

Ее «тойоту» я увидел издалека. Марина припарковалась с аварийкой, чуть не доехав до пустой остановки. В прошлый раз даже не рассмотрел цвет, а впрочем, и сейчас не особо понял. Перламутром это, вроде, называется, когда с разным освещением и цвет меняется. Темный цвет, пусть будет так.

Пока подходил к остановке, на внедорожник упали лучи солнца из прогала между домами, просветив салон. Вроде одна.

Я остановился на остановке, крепко сжимая в кармане мое единственное оружие. Нервно оглянулся вокруг. Вечер, воскресенье. Почему никого нет?

Повернув голову обратно, я едва не вздрогнул. «Тойота» уже бесшумно подкатила к остановке, остановившись рядом со мной, стекло отъехало вниз. Все-таки цвет был ближе к серому.

— Ну, чего стесняемся? — Марина, прикусив губу, вопросительно на меня посмотрела.

Я постоял еще пару секунд в нерешительности, потом потянул дверцу и запрыгнул внутрь. Да, по сравнению с моим «логаном» тут верх комфортабельности и роскоши. Светлый кожаный салон, по-женски отдраенный, затемненный тонированными окнами. Я с легким стыдом вспомнил свою запыленную машину.

Машинально, ни на секунду не теряя бдительности, я, все еще держа дверцу открытой, скользнул взглядом по задним сиденьям, попытался рассмотреть, нет ли кого внизу. Марина с легкой усмешкой следила за моим взглядом.

Она была одета все в тот же джинсовый костюм классического цвета. Я подметил, что ее черные волосы, которые она, как обычно, держала распущенными, находились в легком бардаке. Но такая растрепанность мне была по душе.

— Привет, — наконец сказал я, захлопывая дверцу.

Марина кивнула, улыбнувшись, и авто плавно набрало скорость, чуть прижав меня к спинке сиденья. Мы ехали молча несколько минут, затем заехали в один из уже заметно потемневших дворов. Я с удовлетворением отметил, что находимся мы все так же в моем районе. Соседний квартал, кажется. Все одно как-то уютнее, когда ближе к дому.

Машина остановилась под одним из деревьев, чуть с краю от вялой дворовой жизни, заехав за высокую грузовую «газель». Кажется, во дворе пара мамашек гуляла с детьми, да сидели у подъезда бабульки, внимательно наблюдающие за молодежью.

— Антон, беда, — дрожащим голосом сказала Марина, оторвав руки от руля. Она задержала их над рулем, растопырив пальцы, и несколько секунд внимательно глядела.

Я усмехнулся. Проверяет, не дрожат ли?

— Что случилось? — только и спросил я, сам не отрывая взгляда от ее рук.

У нее был маникюр, неидеальный, лаковое покрытие уже немного отъехало, открыв полоску свежего ногтя. Меня даже обрадовало, что Марину такие мелочи не беспокоят.

Девушка молчала, было видно, что она очень волнуется. Она нервно покрутила головой, глядя по окнам, потом посмотрела на все зеркала.

— Я могу помочь? Ты скажи что-нибудь! — ее волнение успешно передалось и мне.

Марина виновато улыбнулась, скользнув по мне взглядом, затем опустила руки, погладив себя по бокам, будто проверяя карманы, полезла куда-то вбок, что-то там нашаривая. Потеряла что? Я в недоумении смотрел на обычно уверенную Марину, потому что ясно видел, что она растеряна и находится в полном смятении. Я бы даже сказал, сильно волнуется.

Я, положив руки на колени, терпеливо ждал, когда она наконец перейдет к делу. Как же все просто в Патриаме. Там забрало вирткокона четко сканирует каждое движение мимических мышц, углы наклона глаз, и передает эти данные на персонажа, чуточку усиливая. И всегда понятно, что испытывает человек, стоящий перед тобой.

Наконец Марина, решительно нахмурив брови, повернулась ко мне. Я замер, на миг потеряв дар речи — в ее руке был пистолет, и смотрел он прямо на меня.

Девушка, упрямо поджав губы, смотрела на меня блестящими глазами. Так мы молчали несколько секунд, и не скажу, что это было самое романтичное время в моей жизни.

— Не понял, — наконец произнес я, когда пересохший язык начал двигаться.

— Чего ты не понял? — дрогнувшим голосом сказала Марина.

Я еле оторвал взгляд от пистолета. Мне никогда не угрожали огнестрельным оружием, и я даже не понимал, как себя надо вести. Страх присутствовал, да еще какой, у меня едва поджилки не тряслись. Только примешалась еще и горькая обида. Такой подставы я не ожидал.

— Я поверила тебе! — воскликнула Марина, не дождавшись от меня ответа.

Она сказала это так, будто пыталась сама себе что-то доказать, накачать себя уверенностью.

— Я тоже вообще-то тебе поверил, — хмуро ответил я и положил пальцы на ручку дверцы.

— Стой! — пистолет нервно дернулся, — Я не шучу.

Я остановился, подумав о баллончике в кармане. И, вздохнув, понял, что не смогу в нее его направить. Мне до сих пор не верится, что она серьезно мне угрожает.

— Зачем все это? — наконец спросил я, — Вестник приказал?

Ее брови подпрыгнули.

— Твою мать! Какой, нафиг, Вестник? — она чуть не сорвалась на крик.

А вот я себя не сдерживал, и крикнул:

— Так объясни!

Марина вздрогнула от моего крика, как от пощечины, и я нервно покосился на ствол. Женщина в истерике может натворить делов.

Я продолжил, но уже мягче.

— Говори. Ты же знаешь меня, сама сказала, что поверила.

— Да, потому что дурой была! — выпалила она, и, наконец, по ее щеке покатилась слеза.

Я внимательно посмотрел на Мираж, удивляясь, что она, несмотря на такое состояние, все равно пытается держаться уверенно и достойно. Что же такого произошло, что довело ее до такой крайности?

Ну, Антон, здесь только тебе решать. Ты и так вышел из дома, понимая, что тебе может грозить опасность. Конечно, такого никто не ожидал, но теперь надо пробовать разрулить ситуацию. Тем более, Марина не ударила в спину, не попыталась навредить исподтишка — вот она, вся как есть, перед тобой.