– Знакомьтесь!

– А мы уже, – улыбался Ваня.

Пока мужчина доставал вещички, он подошел к Юрке, стоящему в сторонке, и запросто представился. Тот больше не важничал. Чего уж теперь?

– Смотри-ка, – приговаривал Борис Петрович, выискивая что-то в глубине сидора. – Познакомились они, надо же… Ага, нашелся! – Он достал джипиэс и «заколдовал» над экранчиком, пытаясь его оживить. – Ну! – нетерпеливо стучал Петрович ладонью по корпусу. – Ну давай! Просыпайся!

Ничего не получалось. Отложил прибор в сторону и взялся за спутниковый телефон, вывернул антенну и принялся ожесточенно тыкать в него пальцем.

– Ну и где спутник? – неожиданно закричал он. – Спутник, я говорю, где?! – проорал он еще раз, нагнувшись над джипиэсом. – Где-е-е-е-е-е-е?!

Последний вопль пронесся над долиной и вернулся троекратным эхом.

«Где-е-е-е-е-е?! Где-е-е-е-е-е?! Где-е-е-е-е?! – на разные голоса заговорило пространство. – Где-е-е-е-е-е?! Где-е-е-е-е-е?! Где-е-е-е-е?!»

У всех мороз пошел по коже. Ощущение стороннего присутствия отодвинулось, будто взволнованный ветром туман. Всех обуял неожиданный ужас.

Из долины звучал, все нарастая, голос Петровича:

«Где-е-е-е-е! Где-е-е-е-е! Ну-у-у-у?! Спу-у-утник где-е-е-е?!»

Язычество

Адыга осталась на берегу не просто так: необходимо было поддерживать равновесие сил и отвлечь на себя старинным обрядом местных духов. Обряд состоял из молитвы на перевернутом черном котле. Повторила она его за день несколько раз. Необходимость возникала, заплывая в сознание шаманки легким туманом, и она тут же начинала молиться.

Рыбнадзоровцы относились с пониманием. Сами выросли на бурятской земле и бурханили[48] с детских лет. А что крещеные, так что теперь? Отказываться от того, чем жили еще и деды?

Следили они за Адыгой издалека, переговариваясь тихонько. Покуривали.

Танцует шаманка – идет вверх по реке Рыты экспедиция.

Молится над перевернутым днищем закопченного котла – гонят от себя черные мысли попавшие в долину кладоискатели.

Молчит Адыга, замерла, угадывая вибрации, – это Рытый смеется: «Как себя покажут путники… Все теперь в их руках. Туда хорошо пройдут, а вот выйдут ли?»

Эхо, невидимые обитатели, потухший жертвенник и могилы

Ни через час, ни через два спутники в космосе не появились и ни один из современных приборов не ожил.

Скорбное выражение не сходило с лица Бориса Петровича. Он перекладывал их с места на место, заботливо менял батарейки и все еще лелеял слабую надежду на оживление.

Как большинство людей, привыкших к удобствам цивилизации, лишившись их, он растерялся и запаниковал.

– Не работает! – орал он в сердцах.

Троекратное эхо издевательски-услужливо и на разные интонации дублировало его крики, добавляя:

«Ну-у-у! Спутник где-е-е-е-е-е-е! Где-е-е-е-е-е-е! Где-е-е-е-е-е-е-е-е! Ну-у-у-у-у-у! – Потом молчало секунд тридцать и грохотало очередное: – Не работает!»

Странное эхо, да и эхо ли это?

Над путешественниками кричал сейчас неимоверный гигант – изо всей своей великанской мочи. Но они не глохли: крик залетал не в уши, а прямо в мозг, смешивая остатки мыслей и превращая их в кашу.

– Петрович, не ори больше! – вполголоса шептал Юрка. – Не нравятся им крики…

– Кому?

– Ну не знаю я, – процедил парень. – Может, духам? Сам видишь, стоит заорать, как тебе несколько раз повторят, а потом еще добавят.

– Наверняка мешаем мы им своим ревом, – согласился Ваня.

Долина молчала, однако пронизывающие взгляды не отступали, а лишь уплотнялись, заставляя ежиться и поминутно оглядываться.

Это общее состояние заметила Анна Иосифовна и шепотом сделала вывод:

– По-моему, мы чувствуем одно и то же.

Петрович с Юркой повернулись к ней с неподдельным интересом.

Ваня же разговора не слышал – он искал альпинистское снаряжение и отошел метров на десять.

– Мы все время ежимся и озираемся по сторонам, хотя рядом никого нет. Так? – продолжила женщина.

Мужчина и парень вместе покивали, будто прилежные ученики, но лица и взгляды их оставались напряженными.

– Значит, напрашивается вывод о некой субстанции, которая пытается общаться с нами именно так!

– Не совсем. – Петрович вышел из заторможенного состояния. – Мы здесь, скорее, как непрошеные гости, и нам на это указали.

– Правила поведения?

– Вроде того. Тогда считаем урок законченным, – повернулся Петрович к невидимой аудитории. – Чтобы «не кричать», мы поняли. Только откуда они взялись? Сначала-то ничего не было. Мы когда с Юркой из палатки лезли – полное спокойствие, а потом началось…

– Может, они подошли к нам за это время? – предположил Юрка.

– Кто?

– Ну духи или еще кто…

– Не важно, – обратилась в никуда Анна Иосифовна. – Мы поняли и больше громко не разговариваем.

Именно в этот момент раздалось громкое:

– Идите сюда! Смотрите!!! – Ваня кричал, забыв о возможных неприятностях.

Успокоившееся пространство снова перекосилось, и моментально последовало троекратное эхо:

«Идите сюда! Смотрите!» – Следом несколько раз: – Где-е-е-е-е-е-е! – Потом: – Спутник где-е-е-е-е-е-е! Не работает! – И Ванина фраза на самой высокой ноте: – Идите сюда!»

Петрович чуть не крикнул: «Не ори!» Но вовремя спохватился и даже рот себе ладонью зажал.

Перепуганный, Ваня присел после вопля долины, да так на корточках и встретил подбежавших партнеров.

То, что они увидели, вызывало противоречивые чувства. Среди кустиков карликовой березки образовался небольшой кочкарник, а рядом, меж двумя камнями, бежал прозрачный родничок. Прогляни солнышко сейчас – он бы заиграл, переливаясь преломленным солнечным светом. В метре от ручья лежал выбеленный временем человеческий скелет.

– Вот он, Антонио Загирес, – произнесла ровным тоном Анна Иосифовна.