– Специальность у меня ходовая, – помешивая ложкой сахар в чашке, излагала Галя свои планы. – Думаю, смогу найти приличное место. Тогда и на оплату квартиры хватит, и на няню. И мы с Алешей сразу уедем.

Но Марина уже решила про себя, что никуда не отпустит ни Галю, ни тем более Алешу. Она взглянула на тахту, поперек которой лежал внук. Он сладко посапывал во сне.

«Алешенька!» – задумчиво покачала головой Марина. Она всматривалась в плоское, неопределенное лицо малыша, будто пыталась найти неведомо чьи черты. Быть может, черты Алексея, с которым ее развела жизнь. Но Алеша не был похож ни на кого и походил на всех сразу.

Галя быстро нашла престижную работу в банке и уже к майским праздникам переехала на другую квартиру. Марина осталась вдвоем с Алешей. С почты она уволилась. Тех денег, которые давала ей Галя, на жизнь хватало с лихвой.

Ежедневно, в любую погоду, усадив Алешу в коляску, Марина выходила на прогулку. Только-только проклюнулись на деревьях почки. Солнце одаривало своим теплом и светом измученных от долгой зимы горожан. Кратковременные ливни были не в силах испортить настроение Марины. «Как все изменилось в моей жизни», – думала она. Год назад беспокоилась о каких-то грехах, снимала порчу, исправляла карму, но все было не так. Теперь сорокалетняя бабушка не раздумывала о своей судьбе, а просто жила. Жизнь сама знала, что ей нужно.

В погожие дни Марина с коляской отправлялась в дальний сквер, где уже радовали глаз свежие тюльпаны. В этот сквер выходили окна гримерок Театра абсурда. В назначенный час Марина останавливалась у небольшой круглой клумбы напротив заветного окна. Часто из служебного подъезда выбегал мужчина, ставший для Марины принцем из сказки о Золушке. Впечатление усиливалось, когда актер не успевал сменить театральный наряд и выходил в обтягивающем сильные икры сценическом трико. Марина и ее друг с удовольствием прогуливались вокруг клумбы, толкая впереди себя коляску. Алеша безмятежно улыбался им обоим, обнажая розовые беззубые десны.

Наша дорога в магазинчик была коротка: фабрика обуви, где мы родились, находилась за углом. Продавщица забросила нас с братом на дальнюю полку, рядом с прочей дешевой обувью отечественного производства. Оттуда мы с завистью наблюдали за английскими аристократами и французскими вельможами, помещенными на особом прилавке. Лениво распустив шнурки, лоснились от гордости и самодовольства заморские мокасины. Важно и твердо стояли модные иностранные штиблеты. А на пьедестале зеркальной витрины гордо возвышались принцессы из Великобритании – дамские велюровые полусапожки.

– И что они о себе воображают, – чуть шевельнув меховым ворсом, проворчал мой левый братец, – еще неизвестно, как они в России приживутся.

– Вот-вот, – подхватил я. – По нашей слякоти да распутице пусть попробуют сохранить свой бархат.

Дальнейший разговор пришлось прекратить: в магазин уже входили первые покупатели. Большинство из них останавливались у заморского прилавка и разглядывали наших собратьев иностранного происхождения. Вот покупатель оплатил чек, и элегантные зимние ботинки из Швеции покинули магазин. К полудню уехали турецкие варяги. Они стоили не дороже нас, но сверкали заметнее. Изредка в наш угол забредали какие-то неряшливые личности в потертых пальто. Тогда мы зажмуривались и старались сделаться совсем незаметными. Попасть к таким неряхам было страшновато.

В середине дня в магазине появилась приятная пара: молодая женщина со светлой улыбкой на лице и ее спутник – солидного вида мужчина. Мужчина равнодушно прошел мимо узконосых иностранцев и остановился у нашей полки, где ботинки были свалены почти в кучу.

– Посмотрю здесь, – сказал мужчина. – Я люблю широкую обувь. Престижная марка для меня не играет роли. Лишь бы ногам было удобно.

Женщина одобрила спутника.

Мужчина неторопливо и основательно просматривал носы, ранты и подошву наших родственников. Трудно было сделать выбор из одинаково безликих пар. Но мы-то имели свое лицо! Надо было только внимательнее приглядеться. Женщина вдруг погрустнела, подумала о чем-то своем, а ее рассеянный взгляд упал на нашу пару. Она взяла меня в руки и погладила мою коричневую кожу. Я ощутил теплоту ее пальцев. Видимо, ласка ее была обращена не ко мне, а к ее обстоятельному спутнику. Но я почувствовал, как вспотела моя кожа от ее нежного прикосновения.

«Только бы понравиться ей, – загадал я. – И тогда мы попадем к этому бережливому хозяину и его доброй жене».

Привередливый покупатель продолжал перебирать ботинки. Его спутница, не выпуская меня из рук, обратила его взор на нашу пару:

– Посмотри, какие славные! – и снова погладила меня.

– Что-то блеск у них слабоват, – возразил мужчина.

– Зато кожа смотрится как натуральная. И задник мягкий, натирать не будет, – снова заступилась за нас спутница.

– Да, да, мы отличные ребята, натурально, – зашелестели языками мы с братцем.

Мужчина, казалось, услышал нас и решился примерить. Он сел на примерочный диванчик и сунул свои ноги в теплое нутро нашего ворса. Изо всех сил мы старались угодить требовательному покупателю. Я поджался в свободных местах и, как мог, вытянулся в узковатых.

Мужчина, видимо, почувствовал мою заботу и покладисто кивнул в сторону спутницы:

– Да, ты права. Ботинки удобные и выглядят неплохо. Но… Я хотел только присмотреть, раз мы оказались рядом с этим магазином. Купить их сейчас я не могу… – Мужчина смущенно умолк.

Спутница присела рядом с мужчиной, накрыла его руку своей ладонью:

– Тебе нравятся эти ботинки? Пожалуйста! Сделаем эту покупку сегодня! Вопрос ведь не в деньгах?

Мужчина оплатил покупку и, держа в руке коробку, вышел на улицу. Женщина шла рядом. Мы с братцем, тесно прижавшись друг к другу, покачивались в коробке. Приятные мысли шевелились в такт шагам нашего хозяина. О нашей уютной квартире, где мы будем отдыхать после честно отработанного дня. О том, как хозяин будет чистить и беречь нас. А как-нибудь и хозяйка возьмет нас в свои руки и погладит, как в день покупки. Ведь ей придется иногда убирать нас в шкаф, когда сменится сезон, а потом доставать вновь…

Но вот покачивание прекратилось. Хозяин остановился. Но что это? В щель коробки я увидел, как он поцеловал свою спутницу и пошел прочь. Она стояла у подъезда одна и долго смотрела ему вслед.

Хозяин зажал коробку под мышку и решительно перешел улицу. Миновал несколько кварталов и вошел в свой дом. Мы оказались в квартире по-музейному чистой, будто нежилой. Надменная особа, взявшая из рук хозяина коробку, сразу невзлюбила нас. Развернув упаковку, скользнула брезгливым взглядом по нашей коже и резко отчитала хозяина:

– Опять, милый друг, барахло притащил! И куда только твои глаза смотрели? Сколько раз говорила, чтобы один, без меня, ничего не покупал. Поверь моим словам – у этой пары подметки через месяц отвалятся.