— Но о чем говорить? Мне надо идти. Я не сказала маме, куда иду.

— Подозреваю, что твоя мама знает точно, куда ты направилась, и очень тебя одобряет.

— Ты не знаешь ее, Кит. Она действительно слабая и недалекая женщина, легко подчиняется чужому влиянию. Она сейчас в отчаянном положении. Она не хотела ни торговаться, ни продавать меня.

— Нет? Вот тут ты ошибаешься. Но я уже утомился, обсуждая твою святую маму, мне интереснее, что будет с нами.

— Ничего. Ты прекрасно это знаешь, как и я.

— Не надо меня недооценивать. Наше дело еще не закончено. И мы сейчас все с тобой решим, пока мы наедине.

— Я не понимаю.

— Перестань, Кларисса, хватит притворяться. Мы с тобой замечательно подходим друг другу. Ты это прекрасно понимаешь, что неудивительно с твоим опытом. Я еще не встречал такой страсти ни в одной женщине.

Лицо ее запылало от обиды, разочарования и гнева. Обсуждать то, что происходило между ними, это было… неправильно. Принижать значение того, что произошло между ними в ту ночь, превращать просто в обычное удовлетворение страсти, это было ужасно и несправедливо. И тем более отрицать тот факт, что он стал ее первым и единственным мужчиной. Это стало последней каплей.

— Вы хотели меня оскорбить, милорд. И если вашей целью было причинить мне боль — вы достигли своей цели. Но, несмотря на ваше мнение обо мне, я не собираюсь стать еще одной безделушкой в вашей коллекции и стараться превзойти опытом предшественниц. Я нахожу безнравственным обсуждение того, что произошло между нами, в таком оскорбительном тоне. Я была невинна две ночи назад, и вы это знаете, но пытаетесь отрицать. Я отдалась вам, потому что это был, мой долг по условию сделки, но теперь я свободна от обязательств — мы с вами в расчете. Рада, что наш союз вам показался приятным, но он окончен. А теперь отпустите меня и дайте мне уйти.

Не ожидая такой гневной отповеди и слушая внутренний голос, который твердил ему, что он не прав, просил доверять ей, он застыл в нерешительности. Единственно, что он не мог отрицать, она говорила правду, потому что действительно оказалось девственницей. Отрицать это можно было лишь от отчаяния и злости. Но это никак не связано с ее опытом в любви. Она была искушенной в вопросах страсти, превосходила многих многоопытных женщин. Ее девственность еще не означала невинность.

Впрочем, дело не в этом. Но мысль, что он был ее единственным и первым мужчиной, была так же приятна, как и та, что так будет и дальше. Она должна быть его и только его.

— Клэрри, давай попробуем договориться. Я был не прав, утверждая обратное, но это было потому, что я разозлился и не мог сдержаться. И прошу за это прощения. Давай присядем и все спокойно обсудим.

— Нам нечего обсуждать, Кит, пожалуйста, дай мне уйти.

Но, тем не менее, позволила отвести себя и усадить на софу. Он сел рядом.

— Вот так лучше. У меня с утра ужасно болит голова, — объяснил он, как будто извиняясь, — я вчера позволил себе слишком много бренди. А вина за это лежит на твоей маме и ее письме. Сегодня утром я был не в лучшем настроении и физическом состоянии, поэтому сорвался. Но мне уже лучше, буквально с каждой минутой я прихожу в себя.

— Но, Кит, винить мою мать за свое состояние немного несправедливо, признайся.

Защищая мать, она знакомым жестом подняла голову, и ее зеленые глаза сверкнули вызовом. На что он вдруг рассмеялся искренне и добродушно.

— Действительно, в этом есть и часть моей вины. Ты не пощадишь меня, прекрасная Кларисса.

— Как и вы, милорд, в этом мы с вами похожи.

— Кларисса, я хочу, чтобы ты выслушала меня и не перебивала.

Не отпуская руки, он заглянул ей в глаза, взглядом умоляя его выслушать. Он станет ее просить и не важно, что пострадает его проклятое самолюбие. Какой смысл сейчас притворяться, если он действительно ничего так не желал в своей жизни, как эту женщину. Он может носиться со своей гордостью потом, когда его страсть будет удовлетворена. Наваждение исчезнет.

— Выслушай и можешь не отвечать сразу, обдумай мое предложение хорошенько.

— Хорошо, милорд. Но только вначале я хочу вас предупредить…

— Кларисса, помолчи.

И такая знакомая усмешка мелькнула на его губах, что она покорно замолчала, и ей захотелось немедленно поцеловать его.

— Наш роман, или, вернее, наши отношения, начались с твоего обмана. Но сейчас не важно, каковы были причины обмана — действительно ты хотела спасти сестру или заманить меня в ловушку. Важно то, что ты лгала мне с самого начала и не можешь этого отрицать. Но и я был с тобой не совсем откровенен, тоже делал вид, что поверил тебе, и повел с тобой нечестную игру, прекрасно понимая, что ты задумала. Мне в тот момент так наскучила моя прежняя жизнь, что я искал разнообразия.

Оба помолчали, каждый вспоминал дни, проведенные вместе. Оба признавали за собой вину.

— Но из этой неожиданной маскарадной интрижки получилось нечто гораздо более важное. Я восхищался тобой, впервые встретив женщину столь смелую в поступках, такую умную и независимую. Ты переносила стойко все, что я обрушил на тебя, без обычных слез и истерик. Ты была так трогательна в своей неподдельной радости, действительно чувствовала себя прекрасно на борту «Морского волка» и так бережно и с симпатией отнеслась к месье и мадемуазель Рено. Я постепенно стал уважать твой характер, мне нравились твои суждения, твой проницательный ум, твой юмор, и твое общество стало приносить мне удовольствие. Можно даже сказать — я наслаждался им. Так, как никогда не наслаждался обществом ни одной женщины раньше.

Сердце ее учащенно билось, она не могла поверить, что слышит эти слова из его уст. Она не осмеливалась даже надеяться, просто ждала продолжения.

— И развязка наших отношений произошла, и та ночь стала незабываемой. Я не стану больше об этом говорить, вижу, ты покраснела, но позволь сказать только одно — это было сверх моих ожиданий и превосходило все, что я испытывал раньше. Я теперь не могу ни о чем больше думать, мне нужна ты. Я предлагаю нам быть вместе. Так как, Кларисса?

Она была поражена. Он предлагает ей… И ни слова о том, что он ее любит, хотя это подразумевалось.

— Ты уверен, что хочешь этого, Кит?

— Я никогда ничего не предлагаю, если не уверен.

— О, Кит.

Она бросилась ему на шею, опрокинула навзничь и сама припала к его губам, и этот поцелуй, медленный, разжигающий кровь, заставил его забыть обо всем. Она стала покрывать горячими поцелуями его щеки, глаза, уши, запустила пальцы в волосы, перебирая их нежно, чувствуя их шелковистость, они вдруг пробудили воспоминания о жесткой поросли на его груди.

Не давая подняться, она легла сверху и снова превратилась в дикую необузданную Клариссу, забыв обо всем на свете, кроме овладевшего ею желания дать наслаждение и получить то же самое взамен, это желание искало выхода, пробуждая чувственную фантазию. Удерживая его, сама, неопытными неловкими пальцами нащупала застежку на его бриджах и, не отводя глаз от лица Кита, его полузакрытых глаз, стала ласкать его так, будто делала это много раз, ей нравилось ощущение власти над ним. Сорвав фишю с груди и развязав завязки на нижней сорочке, он помог ей, высвободил и начал целовать ее грудь, она застонала от нетерпения и, отводя его руки, сама помогла тому, чтобы их тела, наконец, слились. Медленно опускаясь и поднимаясь над ним, сдерживая себя, не ускоряя темпа, чтобы продлить наслаждение, слыша его стоны и свое тяжелое дыхание, и, почувствовав, что приближается к пику наслаждения, уже не сдерживаясь, она ускорила ритм, и они вместе достигли блаженства, которое, казалось, длилось и длилось без конца.