— Прекратите снимать! Это… Это наглое вмешательство в мою личную жизнь. Я уже сказала вам, что я решила.

На беду, именно в этот момент я мерила принесенное мне продавщицами черное платье-сеточку. Такое прозрачное, что было видно мое нижнее белье! Конечно, это был срам, но они сказали, что это последний писк моды.

Как раз тогда, когда я собиралась этот самый писк снять, и появился этот противный телевизионщик, лезущий своей камерой мне прямо в лицо.

Попыталась скрыться от него в примерочной, но вертлявый парень преградил мне дорогу, продолжая наседать на меня.

— Может быть, все-таки передумаете, Ульяна Витальевна? Мы хорошо вам заплатим, если расскажете, как Глеб Рудной выгнал вас из дома. Почему вы не уехали обратно в свою деревню? Это правда, что он отправил вас прямиком к бандитам? Ваш спутник — это тот, с кем вы сейчас живете? Он вас содержит?

Я отступала и отступала, огорошенная этими неприятными и откровенными вопросами.

А в следующее мгновение почувствовала, что наткнулась спиной на…

На Вольфа, который, придвинув меня к себе, положил ладони на мою талию. И странное дело, я вдруг почувствовала себя такой защищенной…

— Кто такой? — негромко спросил Вольф и я так же негромко и быстро объяснила.

Камеру этому Сергею, который тут же принялся радостно снимать, частя новыми вопросами, он разбил сразу. Просто выхватил и разжал руку, отчего дорогая техника с жалобным звуком треснулась о мраморный пол, разлетевшись на осколки.

Точно не слыша возмущенных воплей Сергея, Вольф шагнул к нему вплотную, придавливая тяжестью своего злого взгляда, и проговорил:

— Твой телефон. Быстро.

Было бы удивительно, если б Сергей не подчинился. Он и подчинился, трясущейся рукой подав свой айфон последней модели. Вольф нашел там номер, обозначенный как «Босс» и нажал кнопку вызова.

— Здравствуй, Андрей. Это Владимир Вольф. Мы не знакомы лично, но, возможно, ты обо мне слышал. Слышал? Прекрасно. Помощник твой где? Да он тут, неподалеку. Плачет и собирает с пола то, что осталось от его камеры. Я хочу предупредить, чтобы ты не касался в своих передачах бывшей жены Глеба Рудного. Да, Ульяны Рудной. Про него можете говорить сколько угодно, но чтобы ее имя вообще не упоминалось с публично. Не говоря уже о каких-то фотографиях и прочем. Да, по-хорошему. Небольшое такое пожелание. Замечательно. Я рад, что мы друг друга поняли. А помощника я посоветовал бы тебе сменить — методы у него не очень.

Я смотрела на Вольфа и не могла отделаться от восхищения. Так запросто решил эту проблему, которая казалась мне очень сложной. У меня бы в жизни не получилось отделаться от назойливых приставал — телевизионщиков.

Но это еще что! Наверное, только сейчас я осознала, что он спас меня от намного более тяжелой участи, там у Эдика Лиханова. Ведь, если бы не он, страшно даже подумать, что бандиты бы со мной сделали…

После случившегося Сергей испарился, растаял, как дым… А шопинг продолжился.

Удивительно, но я впервые в жизни вдруг начала получать от него удовольствие. Глядела на себя в зеркало и не могла узнать.

Как все-таки правильно подобранное платье меняет девушку…

Я была деревенской простушкой. А сейчас выглядела, как стильная и современная девушка. Даже леди.

И не могу сказать, что мне это не понравилось!

А когда я очень тихо сказала Вольфу «Спасибо», он сжал мои пальцы, и мне в первый раз в жизни захотелось не убирать руки.

Наверное, раньше бы я тряслась, как осиновый лист, в машине Вольфа, которая неслась по прямой, как стрела, загородной трассе.

Вокруг были огромные заснеженные ели и белые поля. Выйди из машины и ступи с дороги — провалишься по пояс.

Неделей раньше я бы точно подумала, что он везет меня куда-то в темный лес, чтобы там закопать под каким-нибудь кустом.

И хоть сейчас настороженность у меня, конечно, присутствовала, я понимала, что убивать он меня точно не станет.

По крайней мере, пока…

Несмотря на это, и то, что я по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке, я не могла не любоваться красотами русской зимы, открывающимися из окон автомобиля.

Редкие снежинки кружились в воздухе. Мне хотелось попросить его остановиться и просто выйти из машины — вдохнуть чистый холодный воздух и этот бескрайний простор. Но я не решилась.

Впрочем, дорога заняла не так уж и много времени — минут сорок. Может, час.

Вскоре впереди показался высоченный бетонный забор с колючей проволокой и блокпост. Мы миновали еще два поста охраны, которые усилили мою тревожность.

Это что же за место такое, которое охраняется, по меньшей мере, как секретная база военных?

Ответ я узнала очень скоро.

Оказалось — коттеджный поселок с домами настолько роскошными, что я не удержалась от удивленного восклицания. Это были даже не особняки, а какие-то мини-дворцы. Вычурные ворота с золотыми львами, орлами и прочими геральдическими животными, мраморные колонны, балконы, купола крыш… Раньше такое я видела только в кино, причем историческом.

Остановилась машина, как, наверное, и следовало ожидать, перед самым шикарным особняком — королем всех этих дворцов. Одна широкая мраморная колоннада чего стоила!

— Где мы? — пробормотала я, когда Вольф обошел машину и распахнул передо мной дверь, подавая руку.

Само собой, он не ответил, как и в большинстве случаев предоставив мне догадаться самой.

У дверей нас встретил чернокожий швейцар в ливрее, что окончательно поразило мое воображение. А после мы оказались в богато украшенной гостиной, полной людей — мужчины в смокингах, а дамы в вечерних нарядах.

Мое черное коктельное платье с расходящейся книзу юбкой отличалось от этих роскошных одеяний своей нарочитой простотой. Этим и выделялось среди всех.

Черное платье и жемчуг — классическое сочетание.

— Это, что, тайный прием у президента? — шепотом спросила я.

— Почти, — едва заметно усмехнулся Вольф.

Я хотела было переспросить и все-таки добиться от него хоть какого-то объяснения, но замолчала на полуслове, потому что увидела Ильяса Рахматулина.

Он замер с бокалом шампанского в руке, пожирая меня глазами.

— Владимир, как я рад тебя видеть! Да он не один! Молодец, сынок, давно пора. Познакомишь со своей очаровательной спутницей?

Высокий седовласый мужчина с орлиным носом и пронзительными черными глазами крепко обнял Вольфа. Что-то в нем показалось мне знакомым, и я быстро поняла, что.

Он был похож на Ильяса. Или Ильяс — на него…

Вольф нас представил — оказалось, что моя догадка верна. Это был Камиль Рахматулин — отец Ильяса. «Алмазный король Всея Руси», как сказал о нем Роман Евгеньевич. Что ж, судя по здешней обстановке, мне следовало догадаться раньше…