Заложенные военные корабли продавались в недостроенном виде, под торговцев. Казна выплачивала щедрые пенсии уволенным в запас военнослужащим в надежде избежать социального взрыва.

Монастыри ликвидировали почти повсеместно, а их имущество ушло на погашение долгов короны. Кроме отдельных особо упорных фанатиков, абсолютное большинство священнослужителей согласилось с новым толкованием Бога, хотя по специальности трудоустроили далеко не всех.

Были упразднены привилегии дворянства, а знатность рода осталась только моральным бонусом. Оказались недовольные, и весьма, но обошлось без Вандеи, хотя несколько раз гвардейцы срывались в довольно неприятные командировки, а на отлов и уничтожение герцога Бургундского и его соратников пришлось даже вызывать карающего ангела. Но в целом Первая Французская революция проходила почти бескровно.

Уникальность Роттердама как европейского порта и перевалочной базы между морскими и речными торговыми путями обеспечивала объединенная дельта рек Маас и Рейн. Множество естественных протоков, дополненных рукотворными каналами, да еще система дамб создали неповторимый облик этого места. И всюду пирсы, пакгаузы, заводы, верфи и лес мачт.

Когда ван Нааген озадачился постройкой океанских кораблей, он не стал размениваться на размещение заказов. Первый же корпус заложили на собственной верфи, которую профессор, не смущаясь раздражения республикански настроенных голландцев, назвал «Koninklijke» — Королевская.

Когда де Вобан прибыл на верфь, ван Меер сопровождал еще одного гостя, весьма высокопоставленного. Когда Вильгельм III Оранский увидел название предприятия, он улыбнулся и спросил, не в честь ли оранжистов такое имя.

— Увы, нет, — ответил ван Меер. — У нашего хозяина странное чувство юмора. Он сказал мне, что через двадцать лет на эту верфь из далекой Тартарии приедет русский монарх и попросится работать у него простым плотником.

— Действительно, он большой шутник, — рассмеялся Вильгельм, и они прошли к стапелю.

Голландцы любили и умели строить корабли. У них была своя школа, они гордились своими техническими секретами, позволявшими выпускать надежные и быстрые суда с высокими мореходными качествами. Отличные боевые качества проявились в войнах с Англией. Ван Меер без труда набрал опытных людей, однако заявил им, что еще многому придется учиться. Мастера отнеслись к его словам с недоверием, но поразительный корпус, который они строили, опрокинул все их представления о конструкции кораблей. Тут не доучиваться, тут действительно пришлось всему учиться заново.

Как и любое другое строительство, все началось с доставки леса. Корабелы приготовились отбирать заготовки на мачты, распускать бревна на брусья каркаса и доски обшивки, но… Большая часть первой партии ушла на неслыханно высокий забор. Заказчик явно боялся воровства или чужих глаз. Потом натянули шергень-линь, наметив место установки киля. Затем пришла баржа с металлическими деталями. У заказчика явно телега впереди лошади, любой судостроитель знает, что швартовые устройства, якоря, цепи, пушки и другое металлическое хозяйство понадобится только в конце.

Каково же было удивление, когда по основной линии из нескольких балок сложили киль. Железный! У кого-то точно не все хорошо с головой. После собрали каркасы-леса и начали соединять поперечный набор. Шпангоуты из металла! Причем, что уже совсем ни в какие ворота, верхние ветви шпангоутов соединили бимсами — тоже из металла! Представьте себе, сколько ненужного железа выше ватерлинии, они что-нибудь об остойчивости слышали?

Мастера уже давно бы плюнули на неадекватного работодателя, чтобы не позорить свою репутацию, но уж больно хороша оплата, и автор проекта, странноватый выходец из Вест-Индии Раджив, уверен в успехе, будто строил таких монстров не раз и не два.

К визиту де Вобана и Вильгельма Оранского весь набор уже был установлен. Вдоль бортов тянулись металлические стрингеры, и общий вид корпуса представлялся вполне наглядно. По меркам парусного флота корабль был солидных размеров, с высоты XX века — так, тральщик, даже до легкого эсминца не дотягивает.

Узкое острое тело, слегка утолщенное в миделе, странный выступ ниже форштевня, похожий на короткий закругленный таран. Уже на стапеле очевидно, что рождается хищник, нацеленный на преследование жертвы. Внутренний объем принесен в жертву стремительности. Купцы с широкими крутыми боками строились с точностью до наоборот.

Де Вобан, инженер в душе и военный по профессии, смотрел на левиафана с детским восторгом. Вильгельм прикинул цену металла и понял, что за эти деньги можно построить несколько парусных кораблей из хорошо выдержанной древесины.

Тем временем рабочие прислонили к борту металлический лист обшивки.

— Господа, прошу внимания, — подал голос ван Меер. — Сейчас вы увидите самую передовую технологию соединения металлов, называется «сварка».

Рядом с корпусом горела топка, в нее подкидывали новые и новые порции угля. Гости узнали паровую машину, похожую на те, что стоят на заводе ван Наагена. Только машина не вращала станок. Она была соединена с толстой бочкой, от которой отходила медная трубка, протянутая к набору корабля. Когда дым из трубы стал особенно густым, рабочий повернул вентиль, паровая машина зашипела-заплевалась паром, ее рабочее колесо пришло в движение.

Другой рабочий взял длинный канат с оболочкой, похожей на кожаную, в конце каната вставил стержень, похожий на багинет. На голову надел некое подобие забрала рыцарского шлема, подошел к обшивке и коснулся ее штырем. На корпусе загорелась молния!

Гости впились глазами в новое чудо, но вскоре ван Меер потребовал, чтобы они отвернулись.

— На сварку нельзя долго глядеть, кроме как через специальную маску. Она яркая, как солнце, можно повредить глаза.

И точно, в глазах де Вобана и Вильгельма плясали зайчики, словно они засмотрелись на солнце в ясный день, хотя над головой висело низкое и мглистое декабрьское небо.

— Что это? — спросил Вильгельм.

— Сварка, — еще раз сказал ван Меер. — Благодаря подсказке пророка Единого, мы научились пользоваться силой молнии. Там, где мастер касается электродом металлических деталей, возникает жар, как в печи кузнеца. В точке контакта металл расплавляется и перемешивается. А когда остывает, две детали превращаются в единое целое.

— Как скоро сварка поможет собрать корабль? — де Вобана интересовали совершенно прозаические вопросы, как-то: годовая производительность верфи с тремя или четырьмя стапелями.

— По графику сварные работы на обшивке — только к концу января, — включился в разговор Раджив, которого ван Меер представил как автора проекта. — Предстоит еще установка настила палубы, внутренние переборки, они разделят корабль на герметичные отсеки, и он не утонет, даже если получит пробоину и один отсек заполнит вода. Еще палубные надстройки, машины, трубы, вооружение, много чего. Планирую первые ходовые испытания в июне.