Спустившись обратно, я закинул автомат назад, и толкнув напарника в плечо, предложил поменяться местами.

Но Леонид ничего не ответил, и безвольно выпустив руль, откинулся назад.

— Ты чего это, Лёнь? — во мне всё сжалось от нехорошего предчувствия.

Открытые глаза и застывшая на лице улыбка. Сколько раз за это время я видел как умирают люди, но сейчас ничего этого видеть не хотел.

— Да хорош придуриваться... Э-эй... Ты чего?..

Ещё на что-то надеясь, я вышел, обошел машину, и открыл водительскую дверь.

Весь порог, часть кресла и коврик были пропитаны кровью. Леонид не дышал.

Невозможно описать того что я пережил за эти мгновения. Казалось, что тот миг, когда едва тлеющая надежда гаснет под напором реальности, растянулся на годы. Я стоял и просто тупо смотрел на своего друга, своего мёртвого друга, и отказывался верить в его смерть.

****

Похоронили Леонида прямо на холме.

Вырыли неглубокую могилу в каменистом грунте, настелили туда травы, и осторожно опустив его туда, засыпали землёй. Говорить не хотелось. Были бы здесь кто-то из наших, тогда, может, и нашлись бы слова. Но для пацанов, и тем более для девочки, он был не более чем случайным человеком, и всё что я хотел ему сказать, проговорил про себя, пока копал могилу. Он же умер, а значит поймёт.

За то время что я был знаком с ним, за те дни, недели и месяцы проведённые в этом жестоком мире, я не припомню чтобы он на что-то жаловался. Матерился, когда припекало, это да, этого не отнять. По мелочи бывало, — спина болит, или ещё чего. Но чтобы реально, в минуты опасности, которых только за последние дни было хоть отбавляй, тут никогда. Более того, чем хуже ситуация, тем он бодрее. Даже сейчас, поймав пулю в печень, он и не пикнул, продолжая увозить нас от погони.

Мне вообще везло на людей. Аня, — жена моя, дядя Саша, — старый матерщинник, Олег, Андрюха, Василич, Сергей Алексеевич. Да всех и не перечислишь, ведь жизнь, она хоть и короткая, но, в то же время, очень длинная. Не зря говорят, — жизнь прожить, не поле перейти.

Вот и Лёня, сложись всё иначе, может и не свело бы нас в «одном окопе». И будь у меня выбор — вернуться назад, в свой мир и своё время, и никогда не встретить всех этих людей, или оставить всё как есть, наверное, я бы оставил.

Да и сам мир, тот, когда-то привычный, он уже не был для меня родным. Да, здесь всё сложно, а местами и страшно. Тут нет цивилизации, тут вода из реки, туалет на улице. Нет газа, бензина на заправке, ровно как и самих заправок, нет интернета, нет электричества, и вообще, практически, ничего нет. А ещё здесь стреляют, здесь под каждым кустом можно на неприятности нарваться, а то и смерть свою найти. Но с другой стороны, — здесь мой дом, здесь мои близкие, моя жизнь. Может она и неправильная, не такая как мечталось когда-то, но зато она настоящая, и менять её на что-то другое я не собираюсь.

Глава 16

Ехали молча. Саня как мог стёр кровь с водительского сиденья, и сам сел за руль. Я на пассажирское, а девочку определили на заднее, рядом с охающим и ахающим Витьком.

После похорон Леонида она уже не смотрела на нас волком, и даже доела остатки запечённой с утра рыбы.

Разговора, правда, пока особо не получалось, и единственное что мы смогли выяснить, это то что среди убитых был её дядя, тот лысый мужик что спорил с женщиной, и что они от кого-то убегали.

Естественно, всерьёз мы её не допрашивали, — ребенок всё же, но чувствовалось что девчонка далеко не глупа, и рассказать может много чего интересного.

— А самолеты, самолеты у них были? Спроси у неё. — попросил я Саню. Он перевёл, но она сделала вид что не понимает. Хотя чего тут непонятного? С языком у Сани нормально, говорит он чётко, может с акцентом, даже, скорее всего, так и есть, но явно не настолько, чтобы его резко перестали понимать. Темнит она что-то, хоть и маленькая, но всё понимает, говорит мало, словно взвешивая каждое слово.

Проехав по намеченному маршруту и вновь оказавшись у реки, мы, слава богу, никого больше не встретили, хотя двигались, в принципе, совершенно открыто.

Остановились ненадолго, пополнили запасы воды, и двинулись дальше. Нужно было успеть до темноты проехать как можно больше, потому что хоть и намотали уже прилично, но к цели, то есть к станице, придвинулись не особо.

Объезд, опять объезд, и снова объезд. Я со счёта сбился, сколько раз за сегодня мы тыкались во всевозможные овраги и буреломы. С виду всё ровно, но подъедешь, а там яма, или промоина. Вот и приходилось, гонять туда-сюда.

В итоге, на ночь встали где-то километрах в сорока от станицы. Еще немножко, там брод, и считай на месте.

И вроде вот он, конец мучений, но настроение, и так хуже не куда, портилось ещё больше, стоило мне представить с каким лицом я появлюсь в дома.

Пытался поспать, но только закрываю глаза, как передо мной появляется Леонид.

«Ты зачем меня, Вася, в землю зарыл?» — говорит, а сам руки ко мне тянет. Потом пропадает, и я явственно «слышу» запах пельменей, и где-то на заднем фоне его приглушенный голос, будто бы на самом деле из под земли.

Проснусь, проморгаюсь, а сам думаю грешным делом, — может ли такое быть, что я его живым закопал?

Всё понимаю, — пульс, температура тела, дикая кровопотеря, и две пули в боку, даже по отдельности не оставляли никаких шансов на ошибку. Но меня трясло, и если бы не остатки здравого смысла, рванул бы проверять могилу.

Кое как дождавшись когда рассветёт, я срезал длинную ветку, заточил её, и отправился к реке, добывать завтрак.

Ловил так же, застывая над берегом, терпеливо ждал когда в приемлемом радиусе появится достойный экземпляр, а дождавшись, резко тыкал палкой. И хотя везло мне не особо, примерно за час я умудрился наловить пару десятков приличных рыбин.

А вдоволь наловившись, развёл костёр, почистил добычу, и к всеобщему пробуждению, пережарил добычу на углях.

Разговоров за столом особенно не было. Витек жаловался на