стереотипам, которые на первый взгляд кажутся нерешаемыми. Так же оценивается терпимость к образу родителей и открытости к новому опыту (знание и готовность получать этот опыт). Если толерантность человека к двусмысленности значительно ослаблена или отсутствует, это называется синдромом дефицита толерантности к двусмысленности.

В данном случае речь идет, например, о людях, которые, когда раздражители (чувства и ощущения, вербальная и невербальная информация) не могут быть верно (читай: однозначно) интерпретированы, не находят в своем репертуаре поведения адекватных ответов и реакций и начинают безрассудно и планомерно реализовывать необдуманные идеи.

По этой причине амбивалентность к этой книге, главе, тексту, событиям, людям, информации может быть понятна. Линия любви балансирует от «уйти на дистанцию и не слышать это, не читать, не видеть» до «отвергнуть и растоптать, чтобы не осталось и следа». И это огромное искусство — научиться выдерживать себя в своей неопределенности и выдерживать неопределенность событий, философии, других людей, отношений.

Чудовищность (мне видятся здесь единство и противостояние человечности и звериности в нас).

Я обожаю мифы и легенды. Там нет стереотипов, там архетипы. И мы всегда находим «чудовище» — зверя с человеческими качествами. Гибрид, амфибия, симбиоз, контраст сил, слияние душ, власть через новые качества.

Нашей психике, избалованной за последнее столетие «проблемами первого мира», сложно уместить в себя свою же жесткость. Сложно ее постичь. Слишком это сильная угроза для сознания.

«Я человек со звериными качествами, и я могу быть зверски бесчеловечным и жестоким». Если вы можете произнести эту фразу наедине с собой вслух — один балл. В присутствии других — два балла. Не можете — ноль шансов выжить.

Добро пожаловать в реалии жестокости и хрупкости одновременно. Отвернуться невозможно. Игнорировать не получится. Отбиться, отгородиться от атаки и перехлестной бомбардировки без потерь — иллюзия.

Мы часто сталкиваемся с этими импульсами внутри себя и еще чаще стремимся избавиться от них, заглушить, задавить, рационализировать или игнорировать. Что еще хуже — пытаемся табуировать свою естественную природу.

Внезапное столкновение себя с собой самим внутри и снаружи. Кто-то падает, а кто-то очень прочно стоит на ногах и идет. Ведет за собой людей. Творит. Дышит. Живет. Мыслит. Постигает. Учит. Возносится. Заземляется. Контролирует. Влияет. Сталкивается. Конфликтует. Ныряет на глубину. Учится дышать под водой. Выбирает. Нападает. Защищается. Угрожает. Показывает зубы. Клыки. Когти. Испытывает влечение. Наслаждение. Дрожь. Любовь. Восхищение. Восторг. Гордость. Радость. Счастье. Гнев.

Раскол происходит именно из-за непонимания, какие же качества развил в себе тот, кто позволяет себе сейчас быть таким жестоким и уязвимым одновременно. Как относиться к нему: презирать, сделать изгоем, равняться на него, обсуждать, осуждать, наблюдать?

И тут же внутри возникают вопросы: свободен ли человек-животное, зверь-человек? Что в нем есть такого, чего нет у меня? От чего из того, за что так цепко держусь я, смог отказаться он?

Может, я тоже зверски здоров? Зверски? До животного нутра здоровый человек? Неужели эта роскошь доступна только избранным?

Нет.

Как будто бы сложно представить, что жизнь идет дальше, люди строят и разрушают, народы делят и делятся, происходят войны — гражданские и с внешним врагом.

Помните, как в ночь после Миллениума, которого все так боялись, многие проснулись с ощущением «Календарь наврал, живем!». И всё. Больше страхов нет. Назад в свои большие мелочи человеческого бытия.

Страшно оказаться в гуще изменений, преломлений и трансформаций собственного сознания. Годами кричать про ментальный переворот, идти к порогу новой эры, читать, изучать себя, ездить на ретриты, применять шаманские практики, духовно расти, пробовать расширить сознание через психотропные вещества, проходить терапию, говорить, что человек должен переродиться, — и не повезло, если сбился с шага, оступился, спасовал, попал в плен собственных страхов и сомнений, находясь нос к носу и уже одной ногой за порогом перерождения. А схватки уже идут. И назад дороги нет. Любые роды болезненны, и в природе выжить должны и мать, и дитя.

Чудовищность чуда перерождения в том, что человеком движет анимальная сила, постичь которую разумом он не в состоянии. Дело в страхе столкнуться со своей анимальной силой, разрешить себе разрушение, создающее новый мир.

Как ребенок, идущий по родовым путям — без оглядки на боль, без рисков и потерь. Ему надо туда. Это его выбор, зов, вызов.

Дикий страх, который часто блокирует людей, — это принятие своей животной звериной натуры.

Я человек со звериными качествами, и я могу быть зверски бесчеловечным и жестоким?

Подниматься по лестнице от животного к человеку, развивая свои способности, изучая бессознательное и погружаясь в отношения, — задачи для дилетантов эволюции. Профи эволюции вынуждены идти по спирали, не пропуская ни один из шагов до нас. Но вопрос: неужели, чтобы стать человечнее, надо пройти то, что неподвластно разуму? Есть ли власть над животными инстинктами?

Нарциссическая агрессивность

Нарциссическая агрессивность — это больше, чем агрессивность в целях защиты от нападения. Потому что люди, которые не держат свою животную, анимальную природу под контролем и опасаются, что она может вырваться наружу в любой момент, подавляют ее. Они борются сами с собой.

Ирония заключается в том, что это скорее злобная немецкая овчарка, чем поедающий добычу волк, которого люди носят в себе и отпускают, когда появляется возможность. Когда они жадно ждут провокации, дожидаются, чтобы наконец-то иметь право вступить в схватку. Иногда не дожидаются — нет стимула к действию, и они пугают сами себя в своей агонии. Об этом чуть ниже.

Утверждение, что только в опасности и необходимости защищаться человек становится волком, — это иллюзия. Те, кто так считает, — почти всегда жертвы отрицания собственной агрессивности, будто им необходимо на нее разрешение и требуется какое-то оправдание и алиби.

Агрессивность и умение обходиться с потенциалом собственной агрессии — наша социальная компетенция, такая же, как флирт, как умение строить отношения на одном уровне глаз. Как умение расставаться и прощаться. Но эти компетенции отличают зрелых личностей.

Я хочу поговорить об агрессии с точки зрения психодинамики, так, как учили меня понимать и объяснять психику.

Подавленное желание проявлять агрессию происходит не из стремления к доминированию, не из удовольствия от конфликтов или проверки своей силы в действии. Демонстрация власти тут ни при чем, это для дилетантов.

Если копнуть глубже, это желание имеет оттенки оральной агрессивности (то есть включает в себя жадность и зависть) и, что куда более проблемно, анальной или нарциссической агрессивности, то есть унизительных, мучительных и в итоге разрушительных тенденций.

Пока держите в голове слово «унизительных». К нему вернемся позже.

Это субъективное переживание собственной агрессивности идет рука об руку с убеждением в