Я лежал в номере на неразобранной постели и в одежде. В груди бурлила дикая злоба, постепенно превращающаяся в тихую грусть. Прощай, боевой товарищ… Прощай… Ты ушла достойно, с честью. И пусть за твоим гробом не потянется длинный хвост родственников, друзей и знакомых, потому что у тебя никогда не было семьи, своего дома и постоянного места жительства, пусть на твоей могиле не будут лить слезы безутешные дети и вскоре она зарастет травой, пусть о тебе расскажут в прессе только лет через тридцать, а твои никогда не надеванные ордена и медали покроются пылью в спецхране, – можешь не сомневаться, что те, с кем ты сражалась бок о бок на невидимом фронте, соберутся в тесный круг и помянут тебя так, как принято среди людей нашей профессии: скромно, молча и со скупыми слезами – не на щеках, а в сердце, закаменевшими, но чистыми, как самый первосортный белый жемчуг…

Я ушел из кафе вместе с толпой зевак, набившихся в помещение под завязку, когда нас "попросила" оттуда полиция. Я был уверен, что те, кто вычислили Гюрзу, ждут моей адекватной реакции на ситуацию. По идее и по их замыслам, я должен был выскочить на улицу, как ошпаренный котяра, и рвануть когти со скоростью звука. Ну а дальше – по программе… Но эти суки не учли, да и не могли учесть, что им противостоит не зеленка сопливая, а сам Волкодав. Пока подоспевшие врачи и полиция занимались каждый своим делом, я едва сдерживал себя, чтобы не выйти через кухню и подсобные помещения наружу и не начать прямо сейчас маленькую войнуху; а уж определить, выражаясь русско-английским сленгом, введенным в обиход незабвенным Горбачевым, "кто есть ху", я бы смог, что называется, с листа.

Но я сдержался. Чего мне это стоило… моб твою ять! Сдержался… И убрался, для маскировки прихватив задастую телку, которая повисла на мне, как рыба-прилипала на акуле. Что она мне буровила по дороге… охереть! Похоже, ее не трахали лет сто. От ее трандежа на сексуальные темы у меня уши завяли. Я избавился от нее элегантно и просто – зашел в первую попавшуюся высотную гостиницу, вежливо пригласил в лифт и отправил на последний этаж без пересадок. Пока она опомнилась, я был уже далеко.

Кто? Кто-о?! И почему? Ведь операция "Альянс" еще не набрала обороты, а значит, наше пока тихое шевеление просто не могло привлечь внимание тех, кто заинтересован внести существенные коррективы в ее исход. Старые грехи? Возможно. На Гюрзу в свое время точили зубы многие зарубежные спецслужбы – чего-чего, а кровушки она у них попила вдоволь. Но что было, то быльем поросло, и сейчас как бы вышел негласный декрет, молчаливо утвержденный почти всеми разведками цивилизованных стран, – работать чисто, с полным уважением и пониманием неизбежных проблем, всегда возникавших в скрытом для непосвященных закулисье. Поэтому месть противной стороне в основном заключалась в высылке резидентов и их помощников, работающих под прикрытием дипломатических паспортов. Правда, это не афишируемое соглашение не касалось разборок спецслужб со своими сепаратистами и мафиозными структурами, имевшими склонность укрываться на чужих территориях.

Неужто опять наши внутренние склоки? От этой мысли мне едва не стало дурно. Самое страшное и омерзительное – когда брат идет на брата. А после развала Союза на его бывшем пространстве столько баррикад соорудили, что профессионалы разведки и контрразведки простонапросто перестали понимать, где тыл, а где линия фронта.

Ладно, кто убил Гюрзу, надеюсь, вскоре выяснится. Думаю, что они просто обязаны искать того, к кому она шла на встречу. А значит, наши дорожки рано или поздно пересекутся. Чего я так страстно желаю… Но вот извечный вопрос "что делать?" – это проблема из проблем. Без связи, без прикрытия и оружия я торчал словно трухлявый пень посреди заасфальтированной площади. Хуже не придумаешь. Я даже свалить втихаря не мог, потому что после моего драпежа немедленно произойдет эффект домино, когда костяшки, выстроенные в ряд, валятся одна за другой. А учитывая сжатые сроки подготовительной фазы операции, можно считать, что она умрет, даже не родившись. После такого фиаско мне и Кончаку можно спокойно заказывать заупокойную мессу, завернуться в чистые покрывала и медленным шагом передвигаться в направлении кладбища.

Я снова и снова вспоминал записку Гюрзы, которую поторопился сжечь, едва прочитал:

"Дорогой, прости, что не пришла. Мне кажется, твоя жена за нами следит".

И точка. Похоже, Гюрза поняла, что оторваться от "хвоста" не сможет. А потому заскочила в какую-то забегаловку, зашла в туалет и быстро нацарапала это послание.

Потом, видимо, она все же "закрутила карусель" и почти выиграла схватку, но какой-то безголовый подонок, сообразив, что его засекли и что рыбка вот-вот сорвется с крючка, не стал долго мудрить, а просто нажал на спуск пистолета с глушителем. Урод… Бляжий сын!

Итак, проанализируем. Она написала "…за нами следит". Значит, поначалу о ликвидации вопрос не стоял: кто-кто, а Гюрза такую ситуацию просекла бы мгновенно. Киллеры так же отличаются (на глаз профессионала) от обычных топтунов, как племенной хряк от холощеного борова. Конечно, бывают и исключения, но редко. Будь ситуация экстремальной, Гюрза распотрошила бы этих гавриков в пух и прах. Она это умела. Если, конечно, они были не из элиты спецов нашего профиля. Но Гюрза посчитала (и, наверное, небезосновательно), что до поры до времени можно поиграть в кошки-мышки. Пока не предупредит меня. Видимо, она по дороге заходила в магазины, бары, кафе – чтобы запутать следы. Дело знакомое… А заявившись в "пиратский бриг", Гюрза хотела быстро опрокинуть рюмочку чего-нибудь прямо у стойки бара и "нечаянно" уронить записку поближе ко мне. И только после этого отрубить "хвост". Разумно.

И все-таки она рискнула уйти в отрыв раньше намеченного момента. Почему? Узнала кого-то и поняла, что с виду безопасный поводок вот-вот совьется в петлю? Значит, ее ликвидация была предопределена, но она сообразила слишком поздно. (Черт! Шарики за ролики заходят…) И после пошла ва-банк. Все верно, Гюрза была за меня в ответе, как руководитель группы. По инструкции она просто обязана предупредить свою связь об опасности. И еще о чем-то. О чем, моб твою ять?!

"Дорогой…" Ну, это и козе понятно. Словом из нашего телефонного разговора Гюрза воспользовалась как паролем – наверное, думала, что диверсант-ликвидатор Волкодав если и не совсем тупой, то с прибабахом и может не узнать ее в облике французской гризетки.

"…прости, что не пришла". А вот это уже ее последние слова. Ими она хотела сказать, что за нею идут очень серьезные люди, прикрытия нет, а потому, если не выкручусь, прощай, брат, и работай дальше – я принимаю огонь на себя. Она узнала… Узнала. Но кого? Кто из наших противников, гуляющих по Кипру вольно или невольно, мог превосходить в классе саму Гюрзу? Да, это вопрос… Тогда с виду нелепая, нелогичная ликвидация приобретает совершенно иной смысл. И это значит… значит то, что ты, брат Волкодав, скорее всего, "засвечен": те, что шли за Гюрзой, связали концы с концами, едва она ступила на борт "пиратского брига". И яснее ясного, что где-то рядом с тобой, дружище Волкодав, торчал подсадной селезень, который должен был определить, кто такой на самом деле мистер Робинсон.

И наконец, "…твоя жена". Это какая же? У меня такого добра отродясь не водилось.