– Послало же мироздание такого тупого внука! – тяжело вздохнул тот. – Ослеп никак? Своих не отличаешь?

– Но…

Трейр осекся, вспомнив штормовку, взметнувшуюся крыльями за спиной Эдит, когда та бросилась за сыном. Куда она потом подевалась, эта штормовка?..

– Хватит лоб морщить, – сказал Грейр, легко взял Ренье на руки (тот и не воспротивился) и пошел наружу. – Давайте за мной!

– О чем он? – растерянно спросила Эдит.

– О том, что пора лететь, – вздохнул Трейр и улыбнулся. – Пойдем. Это несложно. Сперва полетим рядом, я помогу, не бойся. А там видно будет…

– Ничего не понимаю!

– А что тут понимать? Люди забыли просто: драконами не всегда рождаются, иногда ими становятся, – серьезно ответил он и осторожно взял ее за плечи. – От страха за любимых, от боли за них, от желания спасти… Ты бросилась за сыном. Я теперь только сообразил: ты не успела бы его схватить просто так, человеку это не по силам. А не схватила бы – я бы вас потом не разыскал по отдельности-то. Это не дурацкий мой клык я почувствовал, а тебя. Вот так…

– То есть… – Эдит сжала пальцами виски. – Ты хочешь сказать, я могу сейчас выйти наружу и… полететь? Как ты?

– Да. Надо просто захотеть. Если один раз вышло, то и снова получится. А если сразу не выйдет, я помогу.

– А Ренье? Если я… как же он?..

– Этот точно полетит, – перебил ее Грейр, который явно стоял у самого входа и слушал. И то, не мокнуть же снаружи! – Давайте-ка вы до дома дотерпите, а там уж наговоритесь? Уже за полдень, пока долетим, ужинать пора будет, а мы еще не обедали! Бери ее в охапку, Трейр, да полетели, потом разберется, что к чему…

– Да, а то есть очень хочется, – поддакнул Ренье, который совершенно не боялся грозного старика.

– Идем, – кивнул Трейр, потому что знал: испытывать дедово терпение – не лучшая идея. – Я превращусь, а ты…

– Я сама, – перебила Эдит, направляясь к выходу из их убежища. – Просто скажи, что нужно делать.

– Ну… представь, что летишь, – развел он руками. Как описать то, к чему привык едва ли не с рождения? – Что тебе очень нужно подняться в небо… Ну как еще это объяснить?! Деда?

– Сам, внучек, сам, – ответил тот. – Набедокурить сумел, умей и… Ого! Ну-ка, летим! Держись, малец!..

– Держусь, деда! – радостно закричал Ренье, когда Грейр тяжело поднялся в небо, подхватив мальчика.

Следом кинулся Трейр – одно дело взлететь, а вот держаться в воздухе с непривычки может быть тяжело…

Он поравнялся с Эдит, качнул крыльями, мол, как оно? Ответа не дождался, конечно, описал круг и указал – летим за дедом. Она кивнула, поняла, значит, и ринулась вперед с такой скоростью, что Трейр едва ее нагнал.

«На выдру морскую похожа, – подумал он, присмотревшись. – Шерстка черная, гладкая… И ныряет хорошо. Здорово!»

Трейр прорезал накативший пенный вал, встряхнулся и помчался дальше бок о бок с Эдит.

Пока – всего лишь рядом.

Но кто знает, вдруг еще доведется полететь вместе?..

Ветер, прилетевший с гор, взвихрил застоявшийся аромат цветущих трав. Другие, не столь приятные ароматы, ударили в нос с новой силой. Хорошо хоть, стало немного свежее – похоже, гроза надвигалась.

– Повтори, пожалуйста, еще раз, Талли, почему мы записались на практику именно в эту дыру? – спросил Вэл, делая пометку в блокноте. В самом обычном блокноте, не электронном – где тут заряжать технику, скажите на милость?

Генератор старый, как… Вэл затруднился подобрать сравнение. Кажется, этот агрегат был ровесником Вэлу, а может, начальнику экспедиции. Или вообще завалялся в становище со времен последней войны: мало ли кто и зачем его тут оставил. А местные ведь совсем не дикие и не глупые: он сколько раз замечал, как мелькают среди ярких бус и подвесок на поясах самые обычные навигаторы… в кожаных чехольчиках, расшитых бисером, украшенных клочками меха, подвесками из резной кости и невесть чем еще. И новенькие браслеты слежения на руках у детей видел. И мобильная, и спутниковая связь тут имелись, это точно, иначе как бы сами практиканты и тем более начальство связывались с «большой землей»? Однако Вэлу еще ни разу не удалось застать кого-нибудь из местных с телефоном и тем более ноутбуком.

Если бы не нужно было беречь заряд собственного мобильника, он поискал бы в сети фото и имена, но увы… Ладно, потом из дома попробует вычислить кое-кого. Многие, он знал, уезжали учиться, значит, их данные должны мелькать в Сети. С фото сложнее: вряд ли на паспорт, анкету и студенческий билет здешняя красавица Эйгла снималась в привычном головном уборе, украшениях и с разрисованным лицом: без этого, с позволения сказать, макияжа здесь ни одна взрослая девушка из дома, то есть шатра, не выходила. Когда-то красоту наводили угольком и цветной глиной, смешанными с бараньим жиром, теперь – вполне современной косметикой. Недешевой, сказала Талли с некоторой завистью: не могла позволить себе подобное.

Ну да ничего, узнать бы, где именно учились вон те ребята – отличные ассистенты, к слову, – а там дело пойдет проще.

Зачем ему это? Да просто любопытно… И еще интересно узнать, почему, отучившись, они возвращаются сюда, а не остаются работать в городе. Не все, конечно, но большинство. Казалось бы: неужели не хочется вырваться из этого… первобытного строя, жить современно? Но нет… И об учебе своей они говорят мало и неохотно, даже если вдруг обнаружится, что курс паразитологии у вас читал один и тот же профессор. Самое большее – попросят передать нижайший поклон почтенному человеку, который так много сделал для недостойного студента, но и только. Ни общежитскими байками не делятся, ни своими похождениями… Загадочные люди, что ни говори!

– Что ты там бормочешь? – третий раз повторила Талли.

– Я спрашиваю: почему нас занесло именно сюда?

– Ну здравствуй! Это единственное место в стране, а может, и во всем мире, где сохранилась древняя… нет, древнейшая порода овец, – мгновенно выдала Талли, – причем совершенно точно никогда не скрещивавшаяся с другими, что подтверждают новейшие исследования, это раз. А два – без малейших признаков вырождения!

Талли отпихнула меланхоличную овцу и распрямилась.

– Ты можешь объяснить, как это возможно?

– Нет. – Вэл тоже встал, потрепал еще одну овцу по спине и привычным уже шлепком по мохнатому заду направил в сторону стада.

Здесь даже животные были какими-то… дрессированными. Ты поди поймай обычную овцу и возьми у нее пару кубиков крови! Нет, кое-какие впадают в ступор от ужаса, но другие удирают что есть сил, а будучи пойманными, отчаянно отбиваются, приходится связывать. А здешние мало того что слушаются собак – это-то нормально, – так еще идут на зов хозяина и преспокойно подставляют шею под иглу и так же спокойно возвращаются к сородичам. Ну могут рукав пожевать или неловко дернуть головой, если нечаянно причинишь боль, но и только. Даже круторогие бараны и те невозмутимы донельзя.